Я поднялась с дивана.
– Я не спала ночью. Так что пойду прилягу. Тебе что-нибудь нужно?
– Нет, милая. Но постой…
Но я поступила так, как никогда прежде. Не обратив внимания на Биби, пошла в свою комнату. Сердце, которому и так сегодня досталось, из-за этой размолвки заныло еще сильнее. Я свернулась на кровати и в этот день не пошла в школу. И на следующий тоже.
И еще через день.
Телефон разрывался от сообщений, и я спустя какое-то время, даже не глядя на них, переключила его на беззвучный режим.
На третий день, проведенный мной на диване в спортивных штанах и старой футболке за просмотром всех программ вместе с Биби, она вдруг встала надо мной, уперев руки в бедра.
– И сколько еще ты собираешься здесь валяться? Ты уже пропустила кучу занятий в школе.
– Я отпросилась на несколько дней.
– Это на тебя не похоже, Шайло.
Она лишь вздохнула в ответ на мое молчание и села рядом, мягко положив руку мне на плечо.
Биби сдержала данное маме обещание, и я не могла на нее за это обижаться. Но потребовалось три мучительных дня, чтобы вернуть наши прежние отношения. Примерно столько же я оправлялась от потрясения, вызванного неожиданным визитом матери.
Но переживания никуда не делись.
Боль застряла где-то глубоко в груди… или в сердце. А может, еще глубже. И клинок вонзился прямо в чертову душу. Я думала о матери Ронана. Ужасно, что он ее потерял. Но, может, так было бы лучше, чем знать, что мама жива и ходит по земле, считая собственного ребенка битвой, в которой она сражалась и проиграла.
Сумерки окрасились золотом заходящего солнца, когда телефон завибрировал от чьего-то звонка.
– Ты не хочешь ответить? – спросила Биби.
– Нет.
По телевизору судья Джуди распекала мужчину за то, что не помнил основных фактов собственного дела.
– Это ведь Ронан, правда? – проговорила Биби. – Вероятно, он ужасно о тебе беспокоится.