Частица твоего сердца

– Шайло…

Кто-то постучал во входную дверь.

Биби взглянула на кухонные часы.

– Кто бы это мог быть? В это время?

Я направилась в коридор, а Биби смотрела мне вслед, стоя возле обеденного стола.

Я открыла дверь и обнаружила на пороге маму.

У меня перехватило дыхание, сердце ухнуло куда-то вниз. Я вцепилась в дверной косяк, не веря собственным глазам.

– Что… ты здесь делаешь?

– Я прилетела вчера поздно вечером, – пояснила мама, взгляд ее метался повсюду, пока наконец не остановился на мне. Она меня заметила. Глубоко вздохнув, мама выпрямилась и будто бы стала выше. – Чтобы поговорить с тобой, Шайло.

– Ты проделала весь этот путь, чтобы со мной поговорить? Сейчас семь утра…

– Тебе уже восемнадцать, и, думаю, время пришло, – проговорила она, непроизвольно теребя ремешок на сумочке. – Я ждала восемнадцать лет, но теперь больше не могу ждать ни минуты.

Я отступила от двери, позволяя ей войти, но не могла отвести от нее взгляда. На ней была куртка, из-под которой виднелся красный свитер, и синие джинсы. Волосы, перевязанные желтой лентой, она собрала в хвост на затылке.

«Красный, синий и желтый. Основные цвета…» – мелькнула мысль, и я тут же задалась вопросом, не схожу ли с ума.

– Привет, Мари, – осторожно поздоровалась Биби.

– Здравствуй, Биби. Как ты себя чувствуешь?

– В зависимости от обстоятельств, – многозначительно произнесла она.

Биби подошла к дивану и уселась на него с тяжелым вздохом. Я же не могла отвести глаз от мамы, боясь, что, если моргну, то она исчезнет.

– Что… случилось? С Берти все в порядке? А с дядей Руди?

– С ними все хорошо. Я же сказала, нам нужно поговорить. – Мама вцепилась в сумочку, словно в щит. Она почему-то казалась моложе, чем этим летом. И более хрупкой. Теперь она была не на своей территории. На моей. – Теперь, когда я здесь… Не знаю, приняла ли я верное решение.

– Мари, – предупредила Биби и покачала головой.