Частица твоего сердца

Еще вчера передо мной маячили семь лет тюремного заключения. А сегодня в «Сан-Квентин» приехал Форрест Перри и сообщил, что я выхожу на свободу.

– Фрэнки отказался от обвинения, – пояснил он, и глаза его блеснули за стеклами очков. – Он признался, что в больницу его отправил Митч.

Перри порылся в портфеле и вытащил несколько документов, а потом показал мне один за другим, ведь я не имел права их касаться.

– Показания Фрэнки под присягой… а это постановление судьи о вашем немедленном освобождении и удалении записей о вашем деле. – Он сложил руки на столе. – Майки Гримальди осудили на год за препятствование правосудию и дачу ложных показаний. Я уже взял на себя смелость подать заявление о компенсации вам ущерба.

– Постойте… освобождение? – тупо спросил я. Больше из его слов я почти ничего не слышал. – Я выхожу отсюда?

– Да, и в придачу получите кое-какие деньги. Штат Калифорния готов выплатить вам сто сорок долларов за каждый день незаконного заключения. Вы выйдете на свободу через восемь дней. Значит, по моим подсчетам, можете рассчитывать примерно на сто сорок пять тысяч долларов.

Я потрясенно уставился на него.

– Я выйду через восемь дней?..

– Точно. Мне хотелось бы освободить вас немедленно, но все дело в бумажной волоките. Впрочем, как и всегда, верно? – он усмехнулся, а потом заметил выражение моего лица. – Простите, Ронан. Понимаю, все это сразу тяжело принять. Но через восемь дней вы станете свободным человеком с приличной суммой денег в кармане, которая поможет снова встать на ноги.

Я почти не слышал его. Деньги меня мало волновали. Ничто не имело значения, кроме…

«Шайло».

Но я отгородился от нее, позволил жить своей жизнью. Я отсидел лишь три года вместо десяти, но и этот срок казался слишком долгим. Для чего бы женщине вроде нее меня ждать?

Но прошло не восемь дней, а всего четыре, и ко мне в камеру заявился охранник, велев собирать свое барахло. Я попрощался с сокамерником Маркусом и другими ребятами, дружбу с которыми завел, чтобы выжить. А потом меня отвели в кабинет, где случилось то же, что три года назад, только в обратном порядке. Мне выдали одежду, в которой арестовали. Джинсы, ботинки, футболку, джинсовую куртку. Я переоделся в маленькой комнатке, сняв с себя темно-синие штаны и голубую футболку, напоминавшие униформу, в которой ходили врачи. Охранник за стойкой сунул мне маленький конверт из плотной бумаги. Внутри оказался бумажник, ключи от квартиры и кулон-компас, который мне сделала Шайло. Я надел его и сунул под футболку, и он коснулся кожи как раз над сердцем.

По крайней мере, у меня остался он.

Денежная компенсация еще не поступила, но мне выдали пятьдесят баксов и билет на автобус до Санта-Круз, где я жил до ареста. Сотрудники управляющей компании, которую я нанял следить за жилыми комплексами Нельсона, сообщали, что ремонт в «Блаффс» оказался слишком дорогим и явно недостаточным. Похоже, здание все же придется снести. Я решил, что разберусь с этим, прослежу за тем, чтоб о жильцах в обоих зданиях заботились, а потом…

Я пока не знал. Может, начну сначала где-нибудь в другом месте.

«Упаду к ногам Шайло и буду умолять ее меня простить».

Нет. Слишком эгоистично. Я отгородился от нее, а потом возникну на пороге, намереваясь все вернуть? Уже поздно. Я слишком опоздал…

Я вышел на улицу, окунувшись в ясный апрельский полдень. Солнце казалось иным, оно будто бы светило с другого неба, непохожего на то, что виднелось над тюремным двором. Воздух, солнце, еда… Внутри все отличалось. Нам доставались лишь крупицы, но и их с легкостью могли отнять. И вдруг мне стал доступен весь гребаный мир.

«Но я бы отдал его весь за Шайло».