Лампёшка

— Ты как? Тебе что-нибудь принести? Еды? Воды?

При слове «вода» глаза мальчика распахиваются. Лампёшка испуганно пятится, сердце едва не выскакивает у неё из груди. У этого мальчика глаза без белков! Чёрные и блестящие, как у беса или зверя. Через миг они снова закрываются.

— Значит, да? — тонким голосом спрашивает она. — Значит, воды? — Она медленно отступает, пока не нащупывает дверь у себя за спиной. — Хорошо, я принесу.

Лампёшка выскальзывает в коридор и тихонько затворяет за собой дверь. Спасена!

Вниз, сейчас же! Дверь на ключ — и подальше отсюда!

Но она стоит и прислушивается. Из комнаты не доносится ни звука.

На двери большие засовы. Они здесь, конечно, не просто так. Это опаснейшее чудовище, хоть и напоминает мальчика. Который хочет пить. У которого жар. И которому она пообещала воды.

Внизу есть кран с раковиной, рядом — ведро. Она знает все краны в доме.

— Вот вода, — она ставит ведро рядом с ним. — Пей.

Мальчик не шевелится, лежит как лежал.

Лампёшка зачерпывает полный стакан и подносит к его губам, но мальчик не пьёт. Она трогает его за руку, та ещё горячее прежнего. Глаз он уже не открывает, даже когда она осторожно трясёт его.

Девочка вздыхает. Она хочет уйти, но не может. Что-то держит её здесь и заставляет делать то, от чего ей страшно.

Она садится на пол рядом с ним. Его грудь быстро поднимается и опускается.

«Он умирает, — думает она. — Если я ничего не сделаю, он умрёт».

Как-то она нашла в траве птенчика, мокрого и пушистого, только из яйца. А в другой раз — крольчонка. Ей пришлось придумывать, как их спасать, без устали трясти червями у птичьего клюва и тыкать травинками в дрожащий кроличий нос. Птенец всё-таки умер. А вот кролик нет, поначалу нет.

Лампёшка встаёт и сдёргивает с кровати пару простыней, очень грязных, проплесневелых. Она осторожно накрывает мальчика чистым краем простыни и льёт на неё немного воды: может, так он слегка остынет. Окунает в ведро другой край и кладёт ему на пылающий лоб. Потом макает пальцы в ведро и стряхивает капли ему на губы, как делала со своими найдёнышами. Это помогает: рот приоткрывается, мальчик глотает воду.

— Молодец, — шепчет Лампёшка. — Ну что, мальчик Рыб, так-то лучше, а?

Его рот требует ещё, и она даёт ему ещё, и льёт побольше воды на простыню, уже почти высохшую. Мальчик словно бы пьёт воду кожей. Она повторяет то же самое ещё пару раз и опускается рядом с ним, прислонившись спиной к кровати.

Существо под простынёй дышит спокойнее. Лампёшка прикасается к его руке — она уже не такая горячая, — и его пальцы сжимают её ладонь.

— Спи, мальчик Рыб, засыпай, — тихонько напевает она. — Не чудище ты, баю-бай.