Лампёшка

Может, он совсем и не против, что она здесь. Может, думает: туда ей и дорога. Ох, уж эта девчонка! Никакого от неё толку.

Или…

Или он вовсе там не живёт, а сидит где-нибудь под замком, где ей никогда его не найти. В кишащем крысами подвале, на хлебе и воде. Или того хуже. А в их домике при маяке уже давно поселился кто-то другой, новый смотритель, с обеими ногами и без дочери. Или наоборот — с дочерью, которая гораздо умнее Лампёшки, умеет читать и писать и никогда не забывает про спички, с дочерью, которая сейчас спит в её кровати, под её клетчатым одеялом. Или…

Ничего-то она не знает. Забралась на такую верхотуру и так ничего и не выяснила.

В комнате кто-то есть.

Под кроватью — там кто-то есть, и он тихо рычит.

Значит, правда… Значит, кто-то здесь всё-таки живёт.

Вот дура! Скорее отсюда, надо уносить ноги! Мама, помоги!

Но мамы рядом нет, ведь она сама ей сказала: ты умерла, не лезь в мои дела. Осколок зеркала — и тот остался внизу, двумя этажами ниже, на стуле, там ещё лежит наволочка с сухими носками, а рядом стоит кровать с тёплой постелью.

Прыгай на пол, Лампёшка, и беги, беги вниз!

Но ноги отказываются. Она сидит на подоконнике, не в силах пошевелиться. Дура, какая же она дура!

Дурак, какой же он дурак!

Заснул, а в это время в комнату кто-то проник. Кто — неизвестно, но он сидит на подоконнике. Сидит и дышит.

— В атаку! Рви его на куски! — кричит монстр у него в голове. — Встреть врага с достоинством и без пощады! С честью и с высоко поднятой головой, кусай здесь, кусай там…

Но поднять голову он уже не в силах, и ему так хочется пить. Он мог бы выпить целое озеро и ещё два в придачу. В горле дерёт, кожа потрескалась — наверное, у него жар.

Такой решительный момент, его жизнь висит на волоске, а он валяется под кроватью! Ну и тряпка!

Рычание больше напоминает стоны, но Лампёшка колеблется.

Она уже давно здесь сидит, и её так никто и не съел. Но кто-то там есть.

Всё-таки монстр. Чудовище, которое умещается под кроватью.

Но чудовищ не бывает.