Чепчик снят, а темные волосики тщательно расчесаны. На нем был еще один из его белых комбинезончиков — крохотные, идеальной формы ручки лежали на животике. Под мышкой — маленький игрушечный кролик. Его вечный спутник.
Сердце словно разорвалось — и одновременно отошли воды.
Непереносимая боль пришла позднее. Сначала болело не сильно, но нудно, где-то внизу спины, но за следующие несколько часов боль настолько усилилась, что из глаз посыпались искры. Через двенадцать часов мы поехали в больницу, и к этому времени болело так, как будто бедра затягивали стальным поясом. Так что я с радостью ощутила укол холодной иглы и последовавшее за ним онемение. Пролежала в кровати еще один день, а на следующее утро, в палате, полной женщин, и в присутствии Ника Лайла сделала свой первый в жизни вдох.
8
Мэгги
Фото, размещенное Марго в Инстаграме, она увидела через несколько часов после его появления. И подписала под ним: «Что за очаровательный птенчик!» Не погрешила против истины — у детки были коралловые губки, хохолок, пухленькие щечки и сжатые пальчики. Коленки были приподняты, и ножки напоминали лапки кролика. Вся эта прелесть была одета в серый комбинезончик, украшенный вышитыми вручную звездочками. В том, что ребенок Марго будет одет изысканно, можно было не сомневаться.
Возвращаясь в офис после ланча, Мэгги написала ей: «Отличная работа! Она очаровательна, и имя отличное! А ты чувствуешь себя другим человеком?» Ответа, честно говоря, она не ждала и, усевшись за стол, тут же забыла об этом послании.
У Мэгги оставался месяц до начала сезона показов. Четыре недели, чтобы приготовиться к тому, что, по словам окружающих, будет самым насыщенным периодом ее жизни.
Странно, конечно, слышать от кого-то на шпильках, что показы являются суровым испытанием, конца которого ждешь с нетерпением. Все-таки не операция на открытом сердце или работа на нефтяной вышке. И тем не менее, готовя репортажи с лондонских показов до прихода в «От», Мэгги всякий раз возвращалась домой с таким ощущением, что пробежала на своих шпильках полный марафон. Ей безумно хотелось съесть сдобы, а наутро она просыпалась с ощущением, что ее ударили по голове. Хотя, возможно, это было связано с количеством шампанского, которое она потребляла в такие дни…
Первое шоу начиналось в девять утра, и если билет у вас на дальние места, то занимать очередь надо в 8.15. А у Марго были билеты, по которым можно было появиться за пять минут до начала и беспрепятственно вплыть в зал. А потом показы происходили каждый час до восьми вечера. В перерывах можно было или заскочить в туалет, или перехватить сэндвич. На то и другое сразу времени уже не хватало. А ведь еще надо было успеть написать о коллекции до начала нового показа, так чтобы девочки, отвечавшие за сайт, могли разместить обзоры раньше других журналов. В общем, можно сказать, что, хотя занятие это не смертельное, нервы оно треплет сильно.
Этот месяц Мэгги провела в состоянии крайнего напряжения, пытаясь понять взаимосвязи между сотрудниками журнала и стараясь запомнить их имена. Она работала над текстами, не забывая про фактики, что могли превратиться в статью. Их она представляла на рассмотрение Мофф и с облегчением выдыхала, когда понимала, что именно их искала главная. Она поняла, хотя и с долей суеверного страха, что здесь ей сопутствует удача.
Мэгги наслаждалась собой. Она всегда любила писать — ей нравился процесс расстановки слов в таком порядке, что они оказывались не только интересными и информативными, но и сбалансированными с точки зрения наличия в равной степени и описаний, и активной позиции. Для нее это никогда не было просто работой ради денег, и Мэгги благодарила судьбу. Слова приходили на ум совершенно естественно и никогда не подводили. Более того, можно сказать, именно со словами она состоит в самых долгих отношениях в жизни.
Сложность была в другом — в самой моде. Процесс выбора туалета по утрам превращался в политический шаг. Вначале Мэгги волновало только соответствие уровню Марго, женщины стройной, но не выглядящей так, как будто она постоянно сидит на диете. Однако позже ее стало волновать, выдержит ли наряд оценку офисных кумушек.
То ли намеренно, то ли случайно, но путь в основное пространство «От» пролегал по коридору, идущему от лифтов мимо окон кабинета Мофф, мимо кухоньки с одной стороны и рядов столов с другой. Его все называли «взлетной полосой». Сотрудницы проходили по ней каждое утро в новых одеждах, как по подиуму, с обеих сторон которого будто бы стояли фешен-редакторы, внимательно все фиксирующие. Что было не так уж далеко от истины.
Все это проходило не в форме разнузданной критики — правда, если костюм не производил должного впечатления, его все-таки критиковали
Первый раз, когда после работы она пошла выпить с Холли и ее помощницей Аммой, девочки дразнили ее по этому поводу.
— Мы же работаем с одеждой, Мэгги! — шутили они. — И надо хотя бы притвориться, что тебе нравится ее носить!
Одежда ей вообще-то нравилась, и гораздо больше, чем раньше. Скорее всего, потому, подозревала Мэгги, что нынешняя намного превосходила по элегантности и цене ту, что она носила раньше. Ее не надо было одергивать и поправлять каждые пять минут. Всего несколько шагов в итальянских туфлях из натуральной кожи, парочка прикосновений французского шелка, ворсистая сумка, украшенная желтым металлом, — и она почти со стыдом поняла, насколько низким было качество предыдущих нарядов.
Прикончив бутылку или чуть больше, Холли и Амма показали ей клипы в «Ютьюбе» с богинями подиумов, которыми они все восхищались. Советовали Мэгги двигать бедрами, как Летиша, или развернуть плечи, как Дарлин, указывая на то, как те словно проплывали перед аудиторией в замедленной съемке, хотя их каблучки стучали в ритме техно-саундтрека.
После этого Мэгги стала больше внимания уделять «взлетной полосе» и получала удовольствие от демонстрации новых предметов своего туалета, которые покупала практически каждый день.
ebooksa