А еще ей помогли новая прическа и тот факт, что, прекратив вечерние посиделки с малознакомыми мужчинами, она немного потеряла в весе. Впервые со времен отрочества у нее появилась линия скул, а талия стала более выраженной. Мэгги все еще не могла влезть в большинство образцов из гардеробной — этого не мог никто, за исключением самых голодных и измученных практиканток, — но теперь, готовя статью, она заказывала наряды на целый размер меньше, чем раньше.
И она давно забыла, когда в последний раз добавляла монетку в штрафную кружку самоуничижения, стоявшую на прикроватной тумбочке.
Мэгги не слишком волновал ее гардероб для показов. Ей присылали такое количество образцов, что мелочь, купленную после первой встречи с Марго, она уже давно вывела из употребления и передала Кэт, которая была этому только рада. Теперь у Мэгги была новая, блестевшая чистотой гардеробная, заполненная обувью и дизайнерскими сумками, купленными на новую, значительно выросшую зарплату. И она не стыдилась признаться в том, что иногда, возвращаясь домой после работы, просто раскладывает на постели свои наряды, мечтая об итальянских пьяццах[18] и парижских улицах, где станет их носить.
Ей было интересно, делает ли то же самое Марго, или у фешен-редакторши умение выбрать наряд является врожденным? Мэгги это скорее напоминало уроки игры на фортепиано — чем больше она практиковалась, тем лучше становилась и тем больше удовольствия получала от нюансировок. И своего изображения в зеркале теперь не избегала, а приветствовала его как друга, которого можно похлопать по плечу и сказать, как здорово он выглядит.
Накануне поездки в Нью-Йорк Мэгги возвращалась по «взлетной полосе» из туалета — шла с высоко поднятым подбородком, расправив плечи, — когда Холли подняла голову от своей полки в гардеробной и попросила ее подойти. Теперь у Мэгги тоже была здесь собственная полка, где оседали вещи, присылаемые ей для того, чтобы она о них написала, или взятые ею взаймы у модных домов. Стикер поменяли с «МД» на «МБ».
Сейчас Мэгги собиралась отобрать вещи, способные, как она считала, улучшить ее гардероб, но Холли ее опередила.
— Выбирай, — сказала она, опираясь тонкой рукой на напольную вешалку. — Не можем же мы отправить тебя на первый ряд, не обеспечив соответствующей одежонкой. Только не забудь потом вернуть.
Она указала на целый ряд шелковых блузок, курток-бомберов с украшениями, платьев с цветочными принтами и ярких свитеров. Мэгги была готова ее расцеловать. После нескольких вечеров, проведенных в барах, между ними возникло некое подобие дружбы. Будучи законченной одиночкой с массой свободного времени, Холли оказалась существом гораздо более приземленным, чем можно было судить по ее пугающе изысканной одежде. В гардеробной они провели около часа, выбирая наряды для каждого дня командировки, — комплекты из вещей, висевших на вешалке, и тех, что лежали на полке Мэгги.
Больше всего ей понравилась юбка-карандаш с высокой талией, украшенная орнаментом из «гусиных лапок» цвета электрик. Холли посоветовала носить ее с укороченным черным свитером с узкими рукавами, чтобы над поясом виднелась узкая полоска тела. Инстинкт Мэгги подсказывал, что этот наряд надо носить с высокими каблуками, но Холли отрицательно покачала головой.
— Будешь слишком похожа на куклу Барби, — вынесла она свой вердикт и протянула Мэгги пару белых кроссовок. — Телесный цвет и никаких носков, — добавила она, как будто говорила с неразумным ребенком.
Вернувшись за компьютер, Мэгги увидела несколько писем, включая одно от Пенни, пиарщицы, с которой она встречалась вместе с Марго. Пенни писала об одном из своих дизайнеров по имени Марк Моро. Мэгги отчаянно хотелось взять у него интервью. Смуглый Марк был вечно погружен в размышления и являл собой живое воплощение истинного парижанина. Но самым важным было то, что у него одевались все, достойные хоть какого-то упоминания, — то есть он был именно тем человеком, на которого могла запасть Мофф.
Письмо Пенни было коротким и деловым. Она предлагала Мэгги взять интервью у Марка в следующем месяце, когда та приедет в Париж на Неделю моды.
«Он будет занят, но для “От” всегда найдет время», — написала Пенни. Эти слова для Мэгги, матерого фрилансера, вечно пытавшегося получить хоть какой-то комментарий от знаменитостей, взбирающихся по лестнице или пойманных где-то в переулке, звучали песней. А ведь ей много раз приходилось гнаться за ними по коридорам, выкрикивая свои вопросы им в спину. И тогда люди, которых она интервьюировала, не имели ни малейшего понятия о том, кто она, — Мэгги их вообще мало волновала, так как не обладала престижной должностью.
— Может быть, заглянешь в бутик Моро на Олд-Бонд[19], — продолжала Пенни, — снимешь мерку для костюма, в котором сможешь показаться на Неделе?
Ну и что на это можно было ответить кроме: «ДА!»?
После трех недель беспрерывных показов, наблюдаемых из первого ряда, после льняных скатертей и накрахмаленных наволочек с ее инициалами в Нью-Йорке, Лондоне и Милане, Мэгги думала, что ее уже ничем не удивишь. Но когда ее провели в номер гостиницы в Париже, она была потрясена.
Те места, в которых она останавливалась в предыдущих городах, были вполне милыми — череда бизнес-отелей, что обычно выбирают предприниматели средней руки, когда хотят выспаться перед важным совещанием. Номера были очень функциональными: достаточно темными, достаточно большими, чистыми и с еще более чистыми и мучительно-ярко освещенными ванными комнатами. «Подороже, чем те, в которых останавливаешься во время отпуска, — думала Мэгги, — но не настолько шикарные, как можно было бы ожидать, взглянув на ценник».
А вот ее апартаменты —
Целую неделю она будет жить, как завсегдатай версальского двора.
Вспомнила свою первую ночь, проведенную в Нью-Йорке, — начало месяца теперь казалось далеким прошлым. Да и сама Мэгги, приземлившаяся в том городе, была существом еще первобытным, трясущимся от нервов и уверенным, что облажается при первой же возможности.
ebooksa