– Об этом и хочу доложить, – браво гнул летёха, – назначенный мне в обучение экипаж не готов. Я бы пока не доверил им управление. Погубят почем зря технику.
Старшие офицеры переглянулись. Майор бросил коротко, скривив гримасу:
– Вот про это я и хотел сказать.
– А что ж так, товарищ старший лейтенант? – с подковыркой спросил столичный штабист. – Такие мучачос бестолковые?
– Да не бестолковые. Поначалу были скорей похожи на наших бойцов… тех, которые из аулов и кишлаков – по-русски-то ни бэ ни мэ. Но это офицеры, соответственно и уровень. Просто времени на подготовку мало было отведено.
– И что ты предлагаешь?
– Можно мне…
– Можно Машку за ляжку…
– Виноват! Разрешите мне направиться в район боевых действий!
Полковник как-то уже иначе посмотрел на офицера – черноволос, почти под местных, тонкие черты, стройный.
«Бабам такие нравятся», – подумал будто устало, со странной смесью эмоций: зависти к молодости… ревности к той же молодости, что будут привечать вертихвостки, а его хрыча полковника уж вряд ли… и отеческого покровительства – «все они солдатики-сынки… отечества». Вымолвил:
– И где вас таких худэсеньких набирают…
Это был не вопрос, но лейтенантик не понял, выпалив:
– «Бзаку».
– Чего-о-о-о? А! Полтавское. А на «Осу» переучивался?[57]
– Так точно.
– Ты ж понимаешь… как тебя по имени? Надеюсь, не Максим?
– Никак нет, – даже ухом не повел… привык, – Игорь[58].
– Ты ж понимаешь, Игорек, – будто специально переходя на отеческие суффиксы – дескать, «молодой ты ышо», – тебя могут и в плен взять. Подписку особисту давал? Более того… там война. Стреляют.
– Так точно. Понимаю. Товарищ полковник, на самом деле для уверенной зачетки аргентинскому экипажу понадобится еще не меньше… двух-трех месяцев. Но считаю, что ничто так не учит делу, как реальная обстановка, непосредственное поле боя с боевыми, а не учебными стрельбами. Отработаем по живым целям… а там я и обратным рейсом назад.