– Когда конкретно истекают сроки? – уточнил Мейер.
– Через пару месяцев, – все так же немногословно отозвался брюнет, барабаня пальцами по столу. – Но не это имеет значения. Посол отбывает на днях, его корабль стоит в порту.
– Значит, я займусь переговорами немедленно. Далее?
Лысый представитель Дома Весов все не унимался, будто поставил перед собой цель унизить деревенщину, дорвавшегося до власти.
– Мы не потерпим, чтобы Комитет указывал нам, кого принимать в свои ряды, а кого нет. Это вне зоны вашего влияния, абсолютно! Ни покойный король Иоганн, ни кто-либо другой не позволял себе нарушать многовековые традиции гильдий!
Жоакин боковым зрением заметил, как Петрик сжался от этих слов, пытаясь вовсе исчезнуть.
– Насколько мне известно, места в Доме Весов, как и в остальных, передаются по наследству, кроме высшего; глава же избирается голосованием. Герр Йохансон является прямым и единственным потомком предыдущего главы, а значит, имеет полное право присутствовать на собраниях и высказывать свое мнение. Возможно, через несколько лет он самостоятельно добьется в гильдии более высокого положения. Думаю, мы закончили. – В подтверждение своих слов Жоакин поднялся со стула.
То же самое сделали и его посетители. Проходя мимо него, старик лишь отвернулся, а второй торговец кивнул на прощание. Жо так и не узнал, кто из них Госсенс, а кто Баккер.
– Не бери в голову, – обратился он к Петрику, едва за визитерами закрылась дверь. – Ты хорош в том, что делал и делаешь. И впредь не смей в себе сомневаться, ты смог выиграть выборы – значит, сможешь и их заткнуть за пояс.
Тот благодарно посмотрел на Мейера. Видимо, его воспитали так, что он постоянно нуждался в поддержке и похвале и вряд ли сможет жить без этого.
Теперь первым делом надо было навестить посла, и чем раньше, тем лучше. Жоакин действительно не особенно разбирался в дипломатии, но готовился проявить терпение и учтивость. Пока он собирался нанести важный визит, в дверь кабинета снова постучали.
И вот перед президентом Мейером сидел член другой гильдии, Дома Рыбака, совершенно не похожий на предыдущих посетителей. Жидкая шевелюра цвета соли с перцем неровными прядями спускалась на морщинистый лоб, а кожа лица и рук была обветренной и загрубевшей, словно он сам не один год провел в открытом море. Человек, представившийся Йеном Свэном, спокойно сообщил, что рыболовецкие шхуны в этом году больше в море не выйдут.
– По какой причине? – Жоакин был совершенно сбит с толку, ведь семга была ценным продуктом экспорта.
– Мелкие айсберги, сразу и не разглядишь. Их несет на наши лодки с северо-запада, где холодное течение. Мы своих людей на смерть не пошлем. – Он встал и отряхнул куртку. – Думаю, вы понимаете, герр президент.
– И когда ситуация изменится?
– Зимой. Лед у Орхуса встанет, тогда приладим «носы» и попробуем пробиться. Больше ничего пообещать не могу, нам самим придется нелегко. – Он протянул Жоакину короткопалую шершавую ладонь и покинул кабинет президента.
Четыре стены, два незанавешенных окна, лица друзей – Жо круг за кругом обходил комнату, думая, анализируя. Кантабрия не желала укладываться в привычные ему рамки хозяйства, детали сухим горохом проскальзывали между пальцев и исчезали из виду. Он не мог контролировать гильдии, не мог контролировать море, но был обязан найти решение.
– Почему продлением контрактов не займется советник по финансам? – начал Леопольд. – Это его прямая обязанность, разве нет?
– Контракты – да, но не общение с послом. Именно этого я не сделал, – рассеянно отозвался Жоакин, не прерывая движения. – Как раз эта часть поправима, меня больше волнует рыба, которую мы не сможем им поставлять.
– Надо как-то задобрить его, возможно, подарить дорогой подарок, так принято. Пообещать золотые горы, попросить подождать. – Леопольд принялся яростно перерывать свои бумаги, будто надеясь найти там подробную инструкцию по общению с александрийцами.