Бесчестье

– Я говорю.

– Вы говорите? Вы защитите ее?

– Я ее защищу.

– В прошлый раз вы ее не защитили.

Петрас наносит на трубу новый слой смазки.

– Вы говорите, что знаете о случившемся, но ведь вы ее не защитили, – повторяет он. – Вы уехали, появились трое бандитов, а теперь оказывается, что вы в дружбе с одним из них. Какой, по-вашему, вывод я должен сделать?

Ближе к тому, чтобы предъявить обвинение Петрасу, он еще не подходил. Но почему бы и нет?

– Мальчик не виноват, – говорит Петрас. – Он не преступник. И не вор.

– Я не об одном только воровстве говорю. Совершено и другое преступление, куда более тяжкое. По вашим словам, вы знаете, что произошло. Стало быть, должны понимать, что я имею в виду.

– Он не виноват. Слишком молодой. Просто он совершил большую ошибку.

– Вы точно знаете?

– Знаю.

Труба подогнана. Петрас сгибает хомут, стягивает его, встает, распрямляет спину.

– Знаю. Я же вам говорю. Я знаю.

– Вы знаете. Вам ведомо будущее. Что я могу на это сказать? Вы высказались. Я вам здесь еще нужен?

– Нет, дальше все просто, осталось только зарыть трубу.

Несмотря на доверие, которое питает Петрас к страховому делу, никакой реакции на поданный им иск не следует. Без машины он чувствует себя запертым на ферме.

Как-то вечером в клинике он отводит душу, рассказав обо всем Бев Шоу.

– Мы с Люси в раздоре, – говорит он. – Наверное, тут нет ничего удивительного. Родители и дети не созданы для совместной жизни. В нормальных обстоятельствах я бы уже уехал, вернулся в Кейптаун. Но не могу оставить Люси одну на ферме. Я пытаюсь уговорить ее передать хозяйство Петрасу и отдохнуть. Но она меня не слушает.

– Детям необходимо предоставлять свободу, Дэвид. Вы же не сможете вечно присматривать за Люси.