— Дерьмом воняет, — сказал мужчина. — Это к деньгам.
Больше он не проронил ни слова.
Через двадцать минут летящая стрелой по пустынной Москве черная Волга подъехала к книжному магазину перед Витиным домом.
— Дойдете? — спросил он Шершня.
— До‑ой‑дем.
Они вылезли из машины, которая развернулась и сразу скрылась из виду.
Шершень посмотрел на часы.
— По‑оло‑вина де‑е‑евятого, — сказал он. — На‑а‑деюсь, ты‑ы ууспел.
У Вити не было слов, чтобы ответить другу. Он просто стоял и смотрел на его улыбающееся лицо.
— По‑о‑том все расска‑а‑ажешь, — сказал Шершень. — Беги до‑о‑мой.
Витя бросился к дому. Шмыгнул в арку, едва не сбил с ног распивающего портвейн прямо из горла алкаша и, пробежав от начала дома к своему подъезду, метров за двадцать вдруг замер. Буквально застыл на месте.
У подъезда стояла милицейская машина.
Так и должно было случиться, — окаменев, подумал он.
Витя тут же вспомнил, что вещественное доказательство находится у него в сумке и, резко развернувшись, бросился назад.
Он бежал, не разбирая дороги, ноги путались в опавших листьях, глаза застилали слезы обиды и отчаяния. Дыхание сбилось, шапка слетела с головы, но он не стал возвращаться и искать ее.
И только продравшись сквозь кусты бузины, когда он рывком открыл сумку, выудил оттуда вонючий ящичек и бросил его в колодец, Витя, наконец, почувствовал себя легче.
Ему там самое место, — подумал он. — В колодце Моцарта.
Проходя мимо гаражной свалки, он стащил с плеча сумку, достал из нее единственную ценную для него вещь — фонарик и, хорошенько подумав, забросил ее в самый центр мусорной горы.
Взвизгнув, оттуда дали деру несколько черных котов.
Витя включил фонарик. Яркий луч, высвечивая узкую тропку под ногами, вел его вперед, навстречу неизвестности.