Послание из прошлого

— Чтобы что? — Не шелохнувшись, Виктор стоял, напротив полицейского, сжимающего в руках желтоватую, со смятым уголком картонную карточку.

— Чтобы… использовать меня в каких-то своих сумасшедших целях! В которых, может быть, вообще нет никакой логики, а только одна паранойя! — И Шаров рассмеялся, негромко, но злобно.

Потом он отступил на шаг, поднял карточку к глазам.

— Это же… здесь твоя свежая фотография!

— Да, — сказал Виктор. — Она сделана примерно год назад в колонии. Они пытались меня достать оттуда, но у них не получилось. Начальство колонии было уверено, что я сам придумал про шизофрению, чтобы досрочно выйти и поэтому назло пригласили своего эксперта, который, разумеется, написал, что я абсолютно здоров, а значит, буду сидеть от звонка до звонка.

Пространство между мужчинами потрескивало от напряжения. Еще мгновение, еще одно неосторожное слово и…

Внезапно Шаров улыбнулся, если это можно было назвать улыбкой, потом вдруг снова замер.

— Слышишь, слышишь это?

Виктор кивнул.

— Да.

— Так значит, мне не показалось?

— Это сороковая симфония Моцарта… аллегро… — Мужчины замерли, вслушиваясь в едва уловимый тонкий, почти невесомый звук. — Она начинается всегда так неспешно… — чуть слышно сказал Виктор, — с лиричной мелодии скрипок, потом… действие нарастает, становится резким, мрачным… Слышите? Вы слышите⁈

Шаров почувствовал, как по спине пробежали мурашки и забилось сердце, потому что эту мелодию он знал наизусть.

Он отступил еще на шаг. Карточка выпала из руки и спланировала на дощатый пол — ровно между ними.

— Это… он? Он — тут?

Виктор кивнул.

— Да.

— Ты за этим ко мне пришел?

— Да. А кто бы мне еще поверил? Кто?

Шаров посмотрел в маленькое мутное окошко под потолком, в котором то показывалась, то исчезала серебристая безжизненная луна.