— Нет. Не помню. — Виктор нагнулся, поднял свою карточку и всмотрелся в изможденное лицо мужчины на фотографии. — Я почти ничего не помню из тех событий. Все как будто смешалось, превратилось в сплошную кашу из лиц, событий и дней, серых, унылых, бесконечных дней. — Он взглянул на Шарова. — Я даже лицо ее забыл! Понимаете⁈ — Слезы блеснули на глазах парня, и майор отвернулся, чтобы не видеть их.
— Как думаешь, что им нужно? Точнее — ему?
Виктор сунул карточку в карман куртки.
— Возможно, он хочет, чтобы вы, наконец, его поймали. Вы же знаете, что серийные убийцы втайне желают этого, подпуская преследователя, охотника все ближе. Он жаждет славы. Признания. Может быть, он устал ждать вас? Может быть, уже не надеется, что статья о нем когда-нибудь появится в Википедии.
Шаров вытер пот со лба.
— Еще есть версии?
— Учитывая, что дело не совсем обычное, есть и другая версия.
— Ну…
— Он все знает. Вообще все.
Шаров посмотрел на Виктора странным взглядом.
— Ты имеешь ввиду этот… магнитофон?
— Да. Именно поэтому вы не могли поймать его. Он всегда был на шаг впереди. Он опережал вас даже тогда, когда ваши шансы были стопроцентными. Ведь были такие случаи?
Шаров задумался и нехотя кивнул.
— Пожалуй… были. В любом расследовании такое случается. И как ты это объяснишь? Только, пожалуйста, не говори, что ты и есть Моцарт… это будет слишком даже для меня…
Несмотря на то, что Шаров до сих пор не верил в чепуху, рассказанную Виктором, кажется, до него начало доходить. По крайней мере, все те неувязки, трагические случайности — вроде гибели первого следователя, — капитана Серпухова, который упал с моста, катаясь на велосипеде, десятки досадных нелепостей — то вещдоки пропадут, то пожар в морге не позволит провести генетическую экспертизу трупа — словом, неудачи преследовали следствие практически с самого начала этого странного дела. Шаров не был суеверным, но он давно подозревал: тут что-то не так.
Но также он хорошо помнил слова завкафедрой криминалистики: «Если следствие застопорилось, отбросьте самое невероятное. Остаток и будет тем, что вы ищите». Но как тут отбросить самое невероятное, если все дело было словно вылеплено из этих невероятностей?
— Какой у тебя план? И… наконец, расскажи, кто же он, этот чертов Моцарт?
Виктор опустил руки, повернул голову, заметил стул возле шкафа и пододвинул к себе. Потом сел и жестом призвал майора последовать своему примеру.
— Это не так быстро. Поэтому присаживайтесь.
Шаров отмахнулся, но потом, подумав, сел прямо на ближайший стол, жалобно скрипнувший под его весом.