Он снова улыбнулся. Глаза его лучились каким‑то невыразимым счастьем.
— Рр‑ра‑а‑ботает! — снова воскликнул он, радуясь, как ребенок. В такие моменты Вите хотелось расплакаться.
Если кто‑то сейчас явится, тот же Шкет, или, например, Костя Червяков — ничуть не лучший вариант, — парень, оставшийся в их классе на второй год, и заметят их тут вдвоем, объяснить, почему он гуляет вместе с этим «недоумком» Витя вряд ли сможет и конечно же, над ними вволю поиздеваются.
В школе, и тем более, в классе, никто не знал об их дружбе — это было опасно, да и разница в возрасте, как никак, была довольно существенной. А еще Владик будто бы понимал, что не стоит своим вниманием усугублять положение младшего товарища и даже не пытался с ним заговорить или хотя бы намекнуть разговором, приветствием или чем‑то еще показать, что они знакомы.
— Ты слышишь, что я говорю⁈ — Витя снова огляделся, в любую секунду ожидая окрика или хохота.
— Да, — неожиданно ответил Шершень. — Я пойду с тобой.
Витя поднял глаза и увидел то самое серьезное выражение, так редко появляющееся на лице друга. По коже побежали мурашки. Ему вдруг показалось, что улыбчивый дурачок — всего лишь маска и таким образом Шершень обманывает весь мир, в том числе, своих недругов и обидчиков.
Так он спасает их, — подумал Витя, — от настоящего себя. И лучше бы им не видеть его настоящее лицо.
Всего лишь мгновение на него смотрели уставшие бездонные серые глаза и буквально сразу же Шершень вновь стал прежним — заулыбался и, глотая буквы и растягивая слоги, продолжил говорить на непонятном языке.
— Нам придется поехать в центр на метро с двумя пересадками. Мы выйдем на Арбатской… Знаешь, где это?
В четверг Витя проснулся раньше обычного. Мама уже хозяйничала на кухне, готовила завтрак, потом гладила его школьную форму и пионерский галстук.
Эти несколько дней Витя наблюдал за ней, пытаясь понять — поверила ли она в то, что услышала в понедельник или нет? Но мама вела себя как обычно, называла его теми же самыми словами, что и всегда, пожурила за тройку по геометрии… — в общем никак не проявляла свою озабоченность.
Впрочем, одна деталь… В среду вечером, после того, как он прибежал с футбола, то заметил, что микрофон стоит не совсем так, как он привык его ставить — ровно под сорок пять градусов к корпусу магнитофона.
Может быть, она просто вытирала пыль, — подумал он, пытаясь подавить нервное волнение перед завтрашним делом.
Он больше не пытался ничего диктовать далекому собеседнику, зная, что, если включить запись, из колонок раздастся первая часть «Пикника на обочине».
— Что будешь делать после школы? — мама поставила перед ним тарелку с двумя розовыми сосисками, политыми любимым краснодарским соусом. На краю тарелки лежала корочка ароматного черного хлеба. Витя взял ее, откусил и зажмурился.
— Вкуснятина! — сказал он. — После школы… вчера я встретил Владика… мы договорились сходить вместе в библиотеку. Он говорит, что появился Кир Булычев, представляешь!
Мама покачала головой и улыбнулась.
— Передавай ему привет!
Ей нравился Владик, хотя она прекрасно представляла, как трудно ему живется.
ebooksa