Витя сначала оскорбился — он был уже в шестом классе, какая лошадка? Это для детского сада! Потом, оценив ситуацию, решил не выпендриваться.
Он обхватил шею милиционера одной рукой, протянул ногу, которую мужчина тут же подхватил и перелез полностью.
— Ну вот, поскакали!
Наверное, у него маленькие дети, подумал Витя, и он просто думает, что я сильно перепугался. Хочет меня успокоить. Впрочем, так оно и было.
Он вдруг почувствовал теплую благодарность к этому парню, который полез за ним в это дерьмо… другой бы плюнул и сказал, что будет дожидаться коммунальщиков. Или еще кого‑нибудь.
— Спасибо вам, дядя, — странным фальцетом пропищал Витя. — Я… я чуть‑чуть не задохнулся.
— Да уж, — сказал милиционер. — Как тебя угораздило. Нашел котейку‑то?
Витя покачал головой. Он вдруг почти поверил, что котейка на самом деле был и нуждался в спасении.
— А как вас зовут? — вдруг спросил Витя, чувствуя, как тяжело парню его нести. Дыхание милиционера было тяжелым и каким‑то свистящим. От вони резало глаза, а легкие выворачивало наизнанку.
— Меня?.. Леша меня зовут. Алексей Попов. Младший лейтенант уголовного розыска.
При этих словах Витя с силой сжал шею парня и тот охнул. Он пошатнулся, но успел ухватиться за ручку перил. Они почти подошли к лестнице.
— У меня папа тоже был младший лейтенант. А потом стал старший. А что вы тут делаете?
Парень постоял минутку, пытаясь отдышаться.
Сверху послышался окрик.
— Попов, ты где там? Не утонул?
— Иду, товарищ капитан, — откликнулся парень.
Витя посмотрел вниз. Милиционер стоял по щиколотку в грязной темно‑коричневой жиже. Штаны его почти по колено были мокрыми.
— Мы тут… дело у нас. Кража в квартире наверху. Украли очень ценные драгоценности… — он сделал шаг и наконец вышел на сухие ступеньки. Его пошатывало и как‑то знобило, будто он был пьян. — В общем, не ожидал я, что так вот начну… Это мое первое дело… — признался он, опуская Витю на сухой бетон. — А твой батя где служит?
Вите вдруг сделалось настолько стыдно, что он едва сдержался, чтобы не рассказать все как на духу — от магнитофона до, собственно, спрятанной коробки в спортивной сумке.
Когда он открыл рот, чтобы выдать молоденькому милиционеру все — от «а» до «я» (потому что поклялся больше никому и никогда не врать), его вдруг прошибла жуткая мысль: