Вместо того, чтобы потерять сознание, он взревел пуще раненого льва. Развернулся, готовясь удушить нападавшего голыми руками. Мой крик поглотила темнота. Раздался выстрел, за ним второй. Арутников покачнулся и упал на колени. Прямо перед ним стоял Гордей. По левому виску пристава стекала струйка крови. Волосы в этом месте слиплись, встали торчком. Взгляд злой. В руках зажат револьвер.
Первым порывом было броситься к нему. Обнять, успокоить, проверить, все ли в порядке. Но время не могло ждать. Секунды на счету.
– Где Тишка? – упала я перед умирающим убийцей на колени. – Куда вы его дели?
– Полечка, – выдохнул он, заваливаясь назад.
На губах запузырились капли крови. Мгновение и взгляд остекленел.
В горле застрял вязкий, тошнотворный ком. На глаза навернулись слезы. Где этот мерзавец оставил мальчишку? На улице холод. А если он связан, замерзнет? Как мне теперь его искать?
– Тише-тише, Сонечка, все хорошо, – хриплый голос раздался будто сквозь толщу ваты. Теплые руки коснулись моих плеч и прижали к крепкому мужскому телу. – Тишка в сторожке. Здоровый, живой. Я ждать ему нас велел. Развязал.
– Живой, – выдохнула я.
Он кивнул, коснувшись своим лбом моего. С души будто камень трехтонный свалился. Облегчение затопило с головой. Обняв Гордея за шею, я притянула его ближе. Горячее дыхание обожгло мои заледеневшие щеки. Губы прижались к губам. Во рту почувствовался металлический вкус.
Наш первый поцелуй кому-то показался бы странным. Совершенно непригодным для шаблонов, принятых в дамских романах. Не нежным или сладостным, не дразнящим или трепетным. Зато искренним, возвращающим к жизни.
***
Глава 12, Где многие знания – многие печали
– Чудесная картина, – тряхнула плечами тетушка, помогая Глаше стаскивать с себя шубку. – Она буквально завораживает своей глубиной. Хочется смотреть и смотреть. Не зря мы решили повторно посетить музей живописи. Признайся, Сонечка, оно того стоило.
– Не могу не согласиться, – избавившись от верхней одежды, кивнула я. – Всем нам очень повезло, что похититель не спрятал полотно где-то вдали от посторонних глаз, а принес его с собой на кладбище и оставил в сторожке. Впрочем, госпожа Задушевская тоже поступила мудро, не став скрывать столь ценное произведение искусства, а передала его музею, как того и хотел ее покойный супруг.
– Ох, Наташенька, как подумаю – щемит в душе, столько пережить…
– Будет вам, Инесса Ивановна, – пожурила старушку Глаша. – Сердце занеможет, а капли ваши закончилися. Новые я еще не прикупила. Идите-ка лучше в гостиную, стол ужо накрыт. Супец гороховый токмо вас дожидается.
– Твоя правда, – взяла тетушка горничную под ручку. – С утреца мы с Сонечкой на ногах. Уж не держат, отходились.
Стоило им исчезнуть за дверью, как входная вновь отворилась и в дом влетел запыхавшийся Тишка. Щеки красные с мороза, из-под теплой шапки торчит озорной вихор. Глаза светятся. Синяк под левым успел пройти, оставив после себя чуть желтоватый след. Страха во взгляде не видно. Хотя первые пару дней после похищения парнишка был сам не свой.
ebooksa