Фэн Синь понизил тон:
– Что ж вы мне ничего об этом не рассказывали? Как дело-то было?
Поняв, что тайну сохранить не удастся, сколько ни отнекивайся, Се Лянь уныло ответил:
– Ну, не прямо воровал… Ай, начну с начала! Помнишь, когда я только поступил в Хуанцзи, я как-то потерял кусочек сусального золота?
Фэн Синь широко распахнул глаза и хлопнул себя по бедру:
– Так вы про ту историю!
Три года назад Се Лянь наконец уговорил родителей отправить его в монастырь на обучение. Это стоило ему немалых усилий, ведь он ещё не достиг совершеннолетия, но ждать, пока ему исполнится двадцать, решительно не желал. И спустя ещё год, когда в храмовом комплексе для него возвели дворец Сяньлэ, принц радостно отправился в горный монастырь.
Вещей он с собой взял немного: всего две телеги книг да двести драгоценных мечей. Но государыня рода Минь уж очень волновалась о своём сыночке, боялась, как бы он в горах не зачах от лишений и одиночества, и отправила к нему на Тайцаншань двадцать прислужников, а с ними четыре повозки любимых безделиц сына, среди которых дворец из ста восьми кусочков сусального золота.
Эта забава была весьма популярна среди детей знати в Сяньлэ. Монастырь же считался местом, где воспитывали в себе веру серьёзные даосские монахи. Они ещё не были знакомы с характером наследного принца, а потому, хоть с виду и сохраняли невозмутимость, за спиной у него шушукались:
– Его высочество сюда прибыл на обучение или в игрушки играть? Что тут вообще забыл сын венценосных особ? Какой из него выйдет толк?
Фэн Синь, узнав про эти пересуды, хотел возмутиться, но Се Лянь только улыбнулся и велел ему не обращать внимания:
– Такова природа людей. Вскоре они сами узнают, что я не просто богатый бездельник. Посмотрим, кто станет лучшим в этом году.
Затем произошёл один случай.
Се Лянь как можно скорее спровадил всех слуг с запасами игрушек, что прислала ему матушка, но, собирая вещи, обнаружил пропажу одного из ста восьми листков дворца из сусального золота.
С тех пор как игрушку доставили в покои принца, её не выносили наружу; на дороге тоже ничего не нашли. Как-то Се Лянь обмолвился о пропаже в беседе с советником, и тот страшно разгневался, решив, что драгоценную деталь стащили. Его трясло от одной мысли, что кто-то в монастыре мог совершить преступление, соблазнившись золотом. Он заверил, что всё перероет, но из-под земли достанет этот листок. И того, у кого он найдётся, ждёт самое суровое наказание. Три с лишним тысячи человек оторвали от дел и без предупреждения, чтобы никто не успел подготовиться, выгнали во двор, велев построиться в шеренги, а в это время обыскали их комнаты.
Когда поиски были в самом разгаре и все уже сбились с ног, Се Лянь передумал и сказал, что он ужасно извиняется за доставленные неудобства, но вспомнил, что потерял деталь ещё у себя дома, во дворце правителей Сяньлэ, и теперь кусочков должно быть сто семь.
Разумеется, монахи были вне себя: той ночью в храмовом комплексе никто спать не ложился, перевернули всё вверх дном, а в итоге, когда они уже обливались потом от усталости, его высочество вдруг заявляет, что ошибся! Все их труды были напрасны! И опять пополз шепоток: «Он наследный принц, ему слово поперёк не скажи, его воля – закон… Остаётся лишь молиться, чтобы он в следующий раз ничего не перепутал, а то опять всех на уши зря поставит!» Фэн Синь от этих разговоров снова вышел из себя, но Се Лянь приказал ему не лезть на рожон и просто подождать немного. А спустя несколько дней Се Лянь действительно стал лучшим из трёх тысяч послушников. Нрав у него был добрый, властью своей он не злоупотреблял, и постепенно монахи к нему потеплели и гадости у него за спиной болтать перестали. Фэн Синь не отличался злопамятностью и тоже скоро выбросил тот случай из головы. Но сегодня, когда история всплыла, он наконец сложил все детали воедино.
– Так тот кусочек сусального золота украл Му Цин? – возмутился он.
– Тс-с-с! – прошипел Се Лянь.
Принц убедился, что их никто не подслушивает, и только потом рассказал, как дело было: