– Вы… вы лучше обработайте свои раны. У вас есть снадобье? – попытался сменить тему Се Лянь.
– Я в порядке. Оставьте меня!
Он закрыл рукой перемазанное в крови лицо, встал и нетвёрдой походкой двинулся прочь. Се Лянь и Фу Яо несколько раз окликнули его, пытаясь узнать, куда он собрался – в небесные чертоги или в погоню за демонами, – но генерал не отвечал и вскоре скрылся вдали.
Фу Яо предпринял ещё несколько попыток вырваться из захвата, а затем сердито воскликнул:
– Послушай! Если ты не собираешься последовать за ним, то почему я не могу?
Принц опомнился и, поразмыслив немного, отпустил пленника. Дух войны такого не ожидал, он хмыкнул, разминая запястья:
– И почему ты согласился?
– Боюсь, сейчас на Небесах всё намного… Ох, теперь я думаю, что просить твоего генерала вернуться не лучшая идея. Правильнее будет предоставить ему свободу действий. – Принц потёр бровь и после небольшой паузы продолжил: – Какие у тебя планы? Мне кажется, дух ребёнка не просто так оклеветал невиновного. За этим кто-то стоит.
Фу Яо стряхнул с рукавов пыль.
– Да какая разница? Он направляется на гору Тунлу. Когда поймаем его, тогда и поговорим! – С этими словами он поспешил прочь.
Постоялый двор, ещё недавно набитый столь разномастной публикой, внезапно опустел. Принц вернулся к разрушенной хижине, оттащил в сторону деревянные балки с соломой и убедился, что монахи всего лишь без сознания и скоро должны прийти в себя. После этого Се Лянь с чистой совестью отправился в дорогу.
Побродив какое-то время по безлюдной горной местности, путники наконец нашли настоящий трактир и решили остановиться отдохнуть. Суматоха последних дней измотала Се Ляня – он тяжело опустился у окна и невидящим взглядом уставился в небо. Жое обвила руку принца, она так и льнула к нему и разве что не мурлыкала, пока хозяин поглаживал её пальцами. Хуа Чэн тоже подошёл к окну, и теперь лунный свет освещал их обоих.
– Ты здесь ни при чём.
Се Лянь сначала растерялся, но потом понял, о чём речь, и покачал головой:
– Я в этом не уверен… Если посчитать, Фэн Синь познакомился с госпожой Цзянь Лянь уже после падения Сяньлэ, но до своего вознесения. Как раз в те годы, когда меня впервые низвергли с Небес.
– Это не значит, что ты виновен в их судьбе.
– Саньлан, я ведь не рассказывал тебе ту историю?
– Нет.
– И никому прежде не рассказывал. Но, надеюсь, ты не будешь против, если я поделюсь с тобой обрывками своих воспоминаний.
Хуа Чэн примостился рядом на подоконнике: