— С таким букетом, как там написано, вы не то что в Госкомиздат не попадёте, тут как бы в колонию не загреметь. Поверьте, я знаю людей, которые могут очень плодотворно поработать с этим документом.
Не дожидаясь его ответа, я выхожу из кабинета и аккуратно прикрываю за собой дверь. Не знаю, насколько это мне поможет, конечно, но какой-то запас времени, наверное, я получу.
Я возвращаюсь в свой кабинет. Ребята уже собираются. Буду и я потихоньку. Яна ушла и поэтому узнать, кто мне звонил, я не могу. Да и ладно, если кто-то важный, и в машину позвонит.
Я выхожу из ЦК и еду за Наташкой. Она выпархивает из своей конторы. Радостная, тоненькая, весёлая. Представляю, что там было. Все разговоры, наверное, только про Зевакина.
Она машет мне рукой, и я иду к ней навстречу.
— Минуточку, гражданин! — раздаётся за моей спиной.
Парни закрывают меня, но перед нами снова менты.
— Документы предъявите, пожалуйста.
— А в чём дело, сержант? — хмурюсь я.
Задрали уже, честное слово… Их четверо. Все угрюмые, неприветливые.
— Руки поднимите, пожалуйста, — говорит тот же сержант. — Руки, я сказал.
— Да в чём дело?
Меня бесцеремонно начинаю шмонать. Парней нет, только меня. И, собственно, я уже представляю, к чему это представление. Рядом стоит тётка и дядька. Гражданские.
— На каком основании производится обыск? — уточняю я.
— Досмотр, — хмуро бросает мент. — Подозрительно ведёте себя. Ну-ка. Внимание, спичечный коробок. С сушёными и измельчёнными растениями с характерным запахом. И вот ещё тёмное липкое вещество, завёрнутое в конфетный фантик.
Приехали, однако…
14. Без суда и следствия
— А представься-ка, сержант, — прищуриваюсь я. — А то я смотрю ты берега перепутал и ориентиры растерял.
— О, — бесстрастно замечает он. — Оскорбление при исполнении. Румянцев, давай, машину подгоняй. Будем грузить гражданина.
— Ты же со службы вылетишь, — качаю я головой.