Пятая мата

22
18
20
22
24
26
28
30

Тихона насторожило легкое постукивание весла о борт обласка. Из тумана вытолкнулась долбленка Шворы и сильно, рывками понеслась к берегу.

Маленький, коренастый Александр Петрович почти взбежал на взлобок крутого яра. На чернявом лице бригадира весело сияли темные огнистые глаза.

— Ты, Сань, с кем это на той стороне разговаривал? Индукаев, поди, рыбалит…

— Пана Сокова! Поймает окунишку и кричит от радости. Я мимо проплыл — туман, а слышно — что Пана.

— Носит ее по реке нелегкая…

Швора присел к начальнику на бревно и вытер лицо платком.

— Не говори! Вот и головой тронулась, а чуть не каждый день в обласке. И все на том же месте…

— Знаю. Это где карча из воды торчит, где Павел ее утонул. Бедная баба! Все ждет, что вынырнет мужик. Она и хлеба у меня просит для Павла, кормить его собирается, как придет он с работы… — Романов окинул взглядом Чулым, остатки тумана, что легкой белесой рванью еще тянулись по другой стороне реки. — А ты куда плавал, а? Ранняя птаха…

— Так, ранняя пташка носок прочищает, а поздняя глаза продирает… Прикидывал, где мату формировать будем.

— Где советуешь?

— А выше заводи, где Пана удит. Глубина там подходящая — самое место!

— Пожалуй, — согласился Тихон, досадуя на себя за то, что пришел на реку позже Александра Петровича.

Помолчали. Бригадир лениво кивнул на реку.

— Гляди… песочком да илом спеленута, стальным шнурочком повязана — лежит, хоть что ей!

Начальник опять метнул взгляд на реку, на длинное, двухсотметровое тело маты.

— Пока эту ляльку распеленаем, пока снимем такелаж…

— Береза — главное! — со вздохом поддакнул Швора. — Понянчимся с ней, ох и хватим мурцовки!

Романов хорошо думал об Александре Петровиче. Заботный он, Сашка. Каждый день, чуть свет, он на Чулыме. Придут рабочие, а у него уже для каждого дело определено и каждый на своем месте… Когда только он бриться успевает… И рубашки на мужике постоянно чистые — жена доглядистая…

В прибрежных, сырых еще тальниках задвигалось, зашумело. Появился Бекасов с плотогонами, пришли женщины, и тотчас ожила от громких людских голосов утренняя река.

Тихон торопился предупредить Швору: