Пятая мата

— Кто спросит — я на буксире!

— Капитана сватать?

— Попробую. А вдруг уговорю!

…Дорогой гостенек плыл к Борскому сплавучастку.

Дома начальник ринулся к настенному шкафчику, достал оттуда початую бутылку с деревянной затычкой. Потом в сенях сорвал с проволоки несколько вяленых окуней, рассовал их по карманам и скорым шагом пошел к Чулыму. Его обласок с утра лежал у воды.

Гостя встретить надлежало подальше от поселка. «Пожалуй, у Черного яра, — подумал Романов. — Пока разговоры, то да се».

«Ударник» — старенький, выкрашенный в грязно-серую краску, отчаянно молотил плицами по воде, за ним, на буксире, медленно тянулась широкая черная баржа.

Тихон правил к носу парохода. Его заметили, дали гудок — сторониться, но начальник все греб веслом, подплывал все ближе.

На мостике появился капитан — сухонький рыжий старик в толстом сером свитере и серых же растоптанных валенках. На крупной его голове ладно сидела поношенная форменная фуражка с желтым потемневшим крабом.

— Иван Павлович!

Шишкин увидел, слегка качнулся над перилами.

— Романов, что ли?

— А то не узнал! На борт принимай!

— Пожа-алте! — и капитан густо, начальственно, крикнул в рупор: — На вахте… Веркин, принимай!

…В каюте капитана все запахи парохода и реки. Подрагивают крашеные стены и покрытый цветным линолеумом пол. К краю стола потихоньку сползают полусухие вяленые окуни — капитан с начальником выпили по второй рюмке.

Отдышавшись после спирта в красный кулак, Шишкин косится на Романова.

— Ты с каких таких щей гулять вздумал? И меня поишь за что?

Тихон не прячет улыбки.

— Так, за старо зашло!..

Капитан соглашается и уже веселей смотрит своим цепким стариковским глазом на начальника сплавучастка.