— Его зовут Ран, — ласково произнес Рауль, касаясь рукой щеки Аля, — Теперь он будет охранять тебя. Смотри, не сдавайся, ты нужен нам живым!
— Знакомый медведь, — с презрением сказал я, косясь на игрушку.
Рауль опустился на стул рядом со мной.
Выглядел он подавленным.
— Это все, что осталось от Данте… моего дорогого Данте, — прошептал наставник.
— Не оскорбляй мой слух его именем, — фыркнул я.
— Диего… Я все понимаю, Данте сделал плохо Алю, и за это ему придется ответить перед страшным судом.
— Он не просто сделал ему плохо! Ты видел его раны? Видел?
— Диего. Я же сказал, Данте нет прощения. Но меньше его я любить не могу. Я видел, как он рос, я был рядом, когда он впервые научился плавать и радовался этому, пижама с медведями до сих пор висит в его шкафу, напоминая мне о нем… Я не могу просто так взять и забыть Данте. Он огромная часть моей жизни и моего сердца. Это я виноват, что так вышло.
— Как же… Почему я нормальный, а Данте…
— Он был неплохим в душе, только зачем-то отвернулся от добра. Он сгорел от ревности. Бедный мой мальчик…
— Вот, кто по-настоящему бедный, — я кивнул в сторону Альентеса.
— Аль… — вздохнул Рауль, — Как он?
— Вроде воспаление прошло, шов после операции зажил. Да и вообще, медленно его раны превращаются в шрамы. Я говорил с врачами о протезах…
— И что?
— Они сказали, что он сначала должен прийти в себя, поправиться. Тогда можно будет говорить о протезировании. Но у него сложный случай. Придется вживлять в тело, соединять с нервными окончаниями и мышцами, сам понимаешь, какая это боль… за что ему?
— Хоть бы все получилось…
Рауль сложил руки в мольбе.
— Да, доктора заявили, что шансы невелики. Они медлят. Мне кажется, они ждут его смерти…
— Не говори глупости… Все хотят, чтобы Аль поправился.