- Сразу хочу заявить, что я защищаю не политическую платформу Владислава Хомяченко. Она мне глубоко чужда, этот человек – мой идеологический враг...
- Ага, так мы вам и поверили! – немедленно перебил меня ведущий. Он не пытался даже изображать объективность. – Кто же станет защищать врагов? Чего ради?
- Чтобы показать всем: мы лучше прежней власти. Мы не расправляемся, а судим – честно и беспристрастно. Не мстим, а взвешиваем все «за» и «против». Суд не может поддаваться эмоциям – гневу и злобе. Вспомните великие слова философа: «Дьявол начинается с пены на губах ангела». А еще я писатель, русский писатель. У меня, если угодно, генетический инстинкт: когда все толпой набрасываются на кого-то одного – должно заступиться за этого человека, даже если он кругом виноват.
Вита Солнцева, сидевшая в первом ряду, одобрительно мне кивнула. Но только она одна, все остальные насупили брови, многие загудели.
- Любят интеллигенты, розовые пони, сами перед собой покрасоваться, - усмехнулся мой оппонент Баобабченко, лидер движения «Возмездие». – Такой и за Чикатилу заступится, лишь бы посмотреть на себя в зеркало и сказать: «Ай, какой я Махатма!».
Публика засмеялась, захлопала. Ударил гонг. Ведущий объявил:
- По нашим правилам, у каждого участника пять минут, чтобы убедить зрителей в своей правоте. Смотрите, слушайте и голосуйте! Слово Абрахаму Баобабченко. Итак, в чем сила, брат?
- Само собой в правде, - ответил мой оппонент. – А правда известна всем. Она состоит в том, что Бес по шею в крови и дерьме. Давайте я освежу память нашему забывчивому писателю.
И он начал перечислять все злодейства, в которых участвовал Хомяченко. За пять минут не успел добраться даже до войны, но список и так получился чудовищный. Рейтинг поддержки оппонента – я наблюдал по монитору – перевалил за 90 процентов.
- Слово Борису Тургенчикову, - объявил ведущий. – Теперь пусть он расскажет, в чем сила. А я попрошу зал не шуметь. Писателю трудно.
И глумливо улыбнулся.
- Я не считаю, что сила в правде, - сказал я. – Сила в справедливости. Потому что правда у каждого человека своя, а справедливость – она общая, учитывающая все индивидуальные правды. И я хочу, чтобы вы поняли: у моего подзащитного тоже есть своя правда. Мне, как и большинству из вас, она мягко говоря неблизка. Очень легко поддаться желанию объявить человека, который исповедует неприятные тебе взгляды, закоренелым злодеем. Моя задача как защитника не отстаивать политическую позицию Хомяченко – я ее отнюдь не разделяю, а отделить ее от живого человека. Показать, что это человек с принципами, хоть эти принципы нам и не нравятся.
В оставшиеся четыре минуты я коротко рассказал о том, что правда, которую отстаивает мой подзащитный, - государственнический взгляд на Россию, имеет долгую историю и что среди государственников были не только злодеи, но и люди весьма достойные: Сперанский, Лорис-Меликов, Столыпин.
Мне кажется, я хорошо говорил. Во всяком случае, слушали меня неплохо. Баобабченко несколько раз вставлял едкие реплики, но ему не хлопали.
В перерыве между раундами Добряков шепнул мне:
- Супер. Правильно делаете, что не огрызаетесь на его шпильки. Вы выглядите солидно, а он шпана шпаной. И про Столыпина класс. Даже тетя Мотя из Зажопинска про него что-то слышала. А про Сперанского и этого, другого, присяжные погуглят. Глядите, ваш рейтинг перевалил за 30 процентов. Это очень круто.
Вторая половина шоу тоже прошла неплохо. Мой оппонент хамил и драл глотку, я был корректен и в ответ на грубости лишь слегка приподнимал бровь. Искоса поглядывал на себя в монитор. Выглядел я весьма достойно. И цифра поддержки понемногу росла. Под конец мы почти сравнялись.
На улицу, под вспышки и крики, я вышел, в общем, довольный. Сделал что должно, а там будь что будет.
И тут произошло ужасное происшествие. Даже два ужасных происшествия, одно за другим.
У подъезда темнела густая толпа, разделенная полицейскими надвое. Слева рокотали взыскующие возмездия. Я прочитал плакаты: «Беса в ад!», «Хомяк ще не здох!», «Рашизм не пройдет!». Справа, кажется, собрались сторонники Хомяченко. Я, честно говоря, и не подозревал, что такие в сегодняшней России имеются. Вместо плакатов они держали бело-сине-красные флаги и почему-то хоругви.