Вы собираетесь похваляться «Норд-Остом» и Бесланом?!
БЕС:
Борис Григорьевич, вы пожилой человек, давно живете на свете. Когда израильтяне в свое время отказались вести какие-либо переговоры с палестинскими террористами и гибли заложники, это ведь вас не возмущало? Вы, поди, Голде Меир рукоплескали?
Я:
Послушайте, вам не удастся обратить меня в вашу веру. Только зря тратите время! И потом, есть аргумент, о который разбиваются все ваши государственнические фантазии. Если самодержавие столь прекрасно, как же это вы привели Россию к такому краху? Ведь страна разваливается.
БЕС:
Как и почему это произошло, мы поговорим в следующий раз. А кроме того я и не собираюсь вас переубеждать. Я хочу, чтобы на первом этапе вы убедили присяжных, что Владислав Хомяченко – не шкурник. Если вы намерены честно, по совести, исполнять обязанности моего защитника, используйте свой писательский дар, чтобы показать меня человеком со своей правдой. Он, может быть, и ошибался, но желал стране блага, всегда хотел как лучше. Если с вашей помощью присяжные увидят перед собой не дьявола во плоти, а живого человека, это будет уже пол-дела.
Я:
А вторые пол-дела – это что?
Глава третья
ПРОЦЕСС ПОШЕЛ
• Курс рубля к гривне пробил историческую отметку 10:1. Центробанк вводит временные ограничения на выдачу наличных гривен.
• Во Владивостоке созвано краевое учредительное собрание, которое призывает возродить Дальневосточную республику, ликвидированную сто лет назад.
• Мэрия Москвы: Роман Абрамович без жилья не останется. Вместо конфискованной недвижимости бывшему миллиардеру будет выделена двухкомнатная квартира улучшенной планировки в шаговой доступности от строящейся станции метро «Пыхтино».
***
- Объявляю предупреждение за препирательство. В следующий раз будете наказаны за неуважение к суду. Сядьте и без моего разрешения реплик с места не подавайте, - строго сказал федеральный судья.
Прокурор Голубикин залился краской. Он был очень молод и пунцовел при малейшем волнении, а волноваться ему приходилось часто. Председательствующий на первом же заседании объявил, что следует забыть о старых временах, когда представители гособвинения вели себя в суде как хозяева.
Дмитрий Голубикин, впрочем, в процессах «старых времен» участвовать никак не мог. Это был прокурор нового, демократического призыва. Всех прежних бойцов прокурорского цеха люстрировали, вместо них набрали свежих выпускников. Пресса называла двадцатипятилетнего обвинителя попросту «Микой».
Мика Голубикин мне ужасно понравился. От него веяло чудесным ароматом революционной эпохи. Он был очень похож на новых полицейских, которые по президентскому набору пришли в правоохранительные органы вместо прежних держиморд. Ловить преступников эти мальчики и девочки, правда, не умели (оппозиционная пресса писала, что они сладко мурлычат, но мышей не ловят), зато смотреть на открытые, улыбчивые лица было очень приятно.
Перед заседанием Голубикин подошел ко мне, смущаясь попросил автограф и сказал:
- Папа с мамой выросли на ваших книгах. И мне перед сном читали «Приключения Виртуоза».