Чародей

Я не бросаюсь словом «чокнутый». Она много лет страдала от болей, которые – я клянусь – существовали исключительно у нее в голове. В последнее время она ходила в клинику к доктору Халле. Драконша лечила ее ваннами (и очень жаль, что не утопила). Ну и вот как-то вечером эта карга выходила из клиники – как раз звонили «ангелюс», то есть часов в шесть. Она утверждает, что молилась на могиле отца Хоббса и вдруг в нее словно ударила молния и боль в руке исчезла. Она подняла из-за этого большой шум в церкви, и о. Чарли сильно радовался – поначалу то есть; я знаю, что сейчас его от нее уже воротит. Потому что каждый вечер, когда звонят «ангелюс», она является на могилу, а с ней и за ней приходит огромная несчастная толпища совершенно невообразимых горемык и уродов, и Пруденс начинает рассказывать историю своего чуда – говорит, что без прикрас, но, я клянусь, эта история сильно удлинилась с того дня, как на самом деле произошла. Теперь эта самая Пруденс утверждает, что услышала глас, а потом запевает гимн, и вся толпа подхватывает диким ором. А потом Пруденс призывает к молитве и собирает пожертвования.

Несколько несчастных в ее шайке, я думаю, искренни – у них в самом деле была очень тяжелая жизнь. Но большинство – того разбора, которых отец Хоббс вечно прикармливал и называл божьими людьми. Богом забытые – так будет намного точнее. [1] Многие среди них сумасшедшие, но не настолько, чтобы полиция могла забрать их в сумасшедший дом как людей, не способных о себе заботиться. С этой группой очень сложно. Большинство представляют собой весьма жалкое зрелище, но все же как-то держатся на плаву из последних сил. Но среди них есть и профессионалы, закоренелые попрошайки и жулики (таких наши воскресные гости-евреи называют «шнорерами»)[87]. Это темные личности, и по крайней мере один из них – вор-карманник. [2] Но они орут не хуже других и окучивают всех, кто присоединяется к толпе из любопытства. Бог свидетель, где религия, там всегда будут попрошайки, но это переходит всяческие переходы, как говорят ирландцы. И эта толпа оборванцев топчет мой сад вдоль и поперек, швыряет на землю мусор, окурки, горелые спички, конфетные бумажки и бог знает что еще, уничтожая труд целого дня примерно за полчаса. Из-за них наши воскресные салоны начинают чахнуть: эти люди сидят в засаде, подстерегая гостей, и бросаются на них с воплями, требуя денег. Но наши гости боятся не за свой карман – просто им претит эта истерическая обстановка.

Конечно, я жаловалась в полицию, но они заявили, что у них связаны руки: они не могут вмешиваться в то, что происходит на кладбище, если это не что-то явно противозаконное. Я объяснила, что это территория нашего сада, частные владения, и отправила адвоката с ними объясняться, но оказалось, что, согласившись похоронить о. Хоббса, мы отказались от какой-то части своих прав; это неразбериха, и разобрать ее смогут только в суде.

Я много раз приказывала им убраться, но тщетно. Однажды я даже чуть не ввязалась в рукопашную с Пруденс Визард. Мы толкали друг друга, но она оказалась скользкой, как угорь, и начала визжать, что я ее преследую. Боже! Она совсем озверела, и я по правде боялась, что она мне что-нибудь повредит. Но я оказалась сильнее и победила ее, во всяком случае на время. [3]

Думаю, о. Чарли проклинает тот день, когда впервые увидел Пруденс Визард, с которой до сих пор был очень любезен. Теперь она видит себя кем-то вроде мироносицы и провозглашает святость Ниниана Хоббса на всех углах. Это дает ей точку приложения сил и выход для ее сумасшествия – гораздо драматичней и интересней, чем обивать пороги у врачей со своим якобы артритом. Я думаю, о. Чарли – и д-р Халла тоже – надеялся, что исцеление окажется временным и Пруденс будет вынуждена заткнуться, но так не случилось – и, спорим, не случится, пока вся эта история дает ей возможность шуметь и привлекать к себе внимание. Газеты еще не пронюхали, но, если так будет продолжаться, вскоре обязательно пронюхают. Прости, что я сегодня многословна! Но я вне себя и не знаю, что делать! [4]

С горячей любовью, как всегда,

ЧипсВиньетки

1. Головы толпы оборванцев, а над ними возвышается Пруденс Визард (очень похожа – просто как живая), призывая толпу к покаянию.

2. Рука, осторожно шарящая в заднем кармане очень тесных брюк.

3. Пруденс Визард и Чипс яростно пихают друг друга.

4. Лицо Чипс в полнейшей растерянности.

23

Чипс ошибалась. Газеты напечатали краткий отчет о событиях в приходе Святого Айдана, а желтая газетенка под названием «Тсссс» даже поместила фотографию Пруденс Визард, проповедующей толпе. Поэтому Хью Макуэри не мог больше делать вид, что ничего не знает; он опубликовал очень сдержанную статью о случае исцеления верой, но практически промолчал, насколько было в его силах, о предполагаемой роли покойного отца Хоббса. Однако вслед за этим он написал репортаж о том, что Пруденс Визард именовала своим святым часом: этот час начинался ежедневно со звуками «ангелюса» и с каждым днем собирал все больше народу. Предел был достигнут, когда как-то вечером Пруденс явилась с громкоговорителем и микрофоном; теперь она ежедневно собирала толпу человек в девяносто, и ее несло. Чарли потребовал, чтобы она прекратила, но она ответила, что не может молчать, а его молчание – стыд и позор. Этого Чарли не перенес – он не терпел никакой критики и прекрасно сознавал, что эта сумасшедшая на открытом воздухе затмевает его собственную кампанию по воздвижению мемориала в храме. Проще говоря, история со святостью отца Хоббса вышла из-под контроля.

Мне она вся была чрезвычайно неприятна, и я по мере сил помогал Чипс обуздать эту вакханалию силами закона. Но юристы действуют со скоростью патоки в январе (как говорила моя мать), и какие-то подвижки могли наметиться лишь через несколько недель, а скорее, месяцев. А тем временем клумбы вокруг кладбища – когда-то гордость Чипс – были растоптаны в пыль, и мне отравляли жизнь кучи мусора у дверей моей клиники; пришлось нанять работника, чтобы он каждый день их убирал. Прихожане чрезвычайно громко выражали неодобрение: евангелистические оргии Пруденс оскорбляли их любовь к чинным обрядам. Она запевала гимны и велела толпе подтягивать – слов, похоже, никто, кроме нее, не знал, но толпа жужжала и мычала в такт ее визгу; и это казалось отвратительной пародией на торжественную музыку, звучащую в храме.

– Грязь обязательно пристанет и к нам, – сказал мистер Рассел, церковный староста. – Рядом с ней и мы будем выглядеть как хлысты-трясуны. Не знаю, почему полиция ничего не может сделать. Например, предъявить ей организацию незаконных сборищ. За что мы, спрашивается, налоги платим?

Но пока не происходило ничего такого, что могло бы остановить Пруденс Визард.

От ее мужа помощи ждать не приходилось совершенно точно. Чарли беседовал с ним, и депутация прихожан тоже. Мистер Визард дал понять, что в этих делах не имеет никакого влияния на жену. Он много лет нес крест ее недуга, сочувствуя каждому проявлению блуждающей боли. А теперь, когда жена выздоровела и отправилась в крестовый поход, он предпочитал не вмешиваться. Коротко говоря, он ее боялся, и не без причин: она не скандалила, она только пилила его и рыдала, а это гораздо хуже; и в довершение всего она теперь оказалась в центре чуда.

Разумеется, эта заваруха неоднократно обсуждалась у меня в гнездышке на втором этаже клиники. Дуайер всегда приходил туда после окончания салона, как и Макуэри. Мой старый друг мистер Добиньи, «карамельщик», тоже заглядывал часто, а после явления Пруденс Визард – регулярно. Мистер Добиньи уже состарился, но не утратил способности наслаждаться причудливыми выходками жизни.

– Это божьи люди, – сказал он, – я с ними знаком по России. Их там тысячи – нищие, жулики, сумасшедшие и, вполне возможно, искренне верующие. Эти похожи на них, но не в точности. Они пахнут не как русские святые. От тех разило так, что сразу становилось понятно: они не мылись, скорее всего, никогда в жизни. Конечно, эти последователи миссис Визард собираются под открытым небом, но, когда похолодает и им придется искать помещение, можно ожидать более благоуханной святости. Я видел в толпе карманника за работой.

– Я видел в толпе филера за работой, – сказал Дуайер. – Джон, ты разве не заметил Джо Слайтера? Ты должен его помнить. Как ты думаешь, кто платит Джо, чтобы он отирался среди этого сброда?

– Я готов поставить доллар – а я совершенно не азартен, имейте в виду, – что это епархия, – сказал Макуэри. – Теду Алчину и раньше случалось использовать частных сыщиков. Всегда поглядывай за тем, кто стоит слева от тебя у ограды алтаря во время причастия: возможно, его подослали следить. Вероятно, преподобный архидиакон подозревает, что к этому святому цирку имеет какое-то отношение Чарли Айрдейл. Это абсурд, но разве Алчин когда-нибудь боялся абсурда?