Чародей

– Мы увидим, чем все кончится, – сказал я. – А пока что будем ожидать приговора судьбы. Ананке, чье имя начертано у меня над входом, не уступает силой приходу Святого Айдана.

– Ты впадаешь в философию, а значит, мне пора уходить, – сказал Макуэри. – Я считаю, что все образуется. Церковь – наковальня, об которую сточился не один молот, как очень любит говорить сама Церковь. Святой Айдан выживет.

– Ты не понял, – сказал Дуайер. – Я не имею в виду, что произойдет нечто заметное со стороны. Но Энтузиазм победит. Дорогой ценой, в некоторых аспектах. Вероятно, я этого не увижу. Я уезжаю через десять дней.

– Везунчик, – отозвался Добиньи. – Жаль, что я не могу позволить себе путешествия. Я заперт на суше. Вот тебе судьба, Халла. Моряк – и обречен прозябать на суше.

– Меня не будет пару месяцев. Мне нужно заглянуть в наши европейские отделения, а потом банк очень любезно дает мне месяц отпуска, который я проведу в Испании.

– И ты боишься, что за это время случится что-нибудь решающее? – спросил Хью.

– Не боюсь, а знаю. Архидиакон Алчин не единственный, у кого есть осведомители.

– Поднять сигнал штормового предупреждения, – сказал Добиньи.

24

Дуайер оказался прав. Архидиакон сделал быстрый и решительный ход. Думаю, именно по его настоянию полиция обнаружила, что Пруденс Визард все же нарушает какие-то городские регламенты по поводу сборищ числом более двадцати пяти человек без предварительного разрешения, и полиция несколько дней подряд являлась к «ангелюсу» и разгоняла толпу.

Потом, в начале осени, состоялось роковое епархиальное собрание, на котором епископ объявил о кадровых перестановках: преподобного Чарльза Айрдейла переводили в северную часть епархии, унылую дыру, где ему предстояло обслуживать шесть сельских церквушек с общим числом прихожан не более ста пятидесяти. На такие приходы обычно ставили неоперившихся священников – на год-два, чтобы они набрались жизненного опыта. Подобная кара со стороны епископа была неслыханной. Епископ, оглашая приговор, смотрел в пол, а вот архидиакон Алчин в полнейшей безмятежности созерцал Чарли, который побелел, но ничем иным не выдал своего отчаяния. Настоятелем в приход Святого Айдана поставили преподобного каноника Клемента Картера, в котором любовь к обрядам и евангелический пыл отлично уравновешивались. Его поддерживала жена, которая прославилась умением управлять разнородными элементами прихода. Кроме того, было известно, что у миссис Картер водятся деньги, – а это придает жене священника особый статус.

Таковы были великие перемены в доме при церкви. Миссис Картер проявила образцовую заботу, найдя отцу Уимблу приятную комнатку у вдовы, не слишком далеко от храма. Миссис Картер сочла за лучшее до ремонта дома при церкви провести его фумигацию. Как известно, эти старые дома быстро ветшают, если за ними не следить. Несколько месяцев чрезвычайно нежелательная публика околачивалась у дома священника, вместо того чтобы идти сразу в подвал церкви, на отведенное место. Но после многих месяцев усилий дом при церкви превратился в красивое, чистое, хорошо обставленное (но без показухи, господь упаси) жилище священника. Стены украшали нарисованные от руки картины работы миссис Картер, которая оказалась «одаренной». В основном виды озер Маскоки, особенно в пору осеннего великолепия. Прекрасный выбор.

Единственное, что не вышло у миссис Картер, – свести приятное знакомство с ближайшими соседями, девицами Рейвен-Харт и Тодхантер, которые никак не поддавались на ее авансы, хоть и были идеально вежливы; ни разу не предложили ей и канонику заглянуть воскресным вечером на belles assemblies[88], где собирались люди, с которыми Картеры были бы счастливы познакомиться, например Нил Гоу; ведь, говорят, у него подлинно международная слава? С доктором Декурси-Парри отношения тоже не сложились: он, похоже, придавал несоразмерное значение фигуре органиста в приходе, хотя, конечно, Служение Музыкой (удачная фраза каноника) важно и пренебрегать им нельзя. Но каноник считал, что приходу требуется меньше церемоний и намного больше проповедей умеренной доктринальности. Правда, ужасно жалко, что «Дом пастора» стоит совсем рядом с церковью, но не является ее частью? Не под ее крылом, так сказать? Но в студию к мисс Рейвен-Харт приходили очень важные люди, желанное разнообразие после прихожан – те, конечно, очень милы и держатся с подлинным смирением, во всяком случае некоторые.

Не удалось миссис Картер наладить отношения и с доктором, занимающим бывшие конюшни позади «Дома пастора». Доктором со странной репутацией – во всяком случае, в том, что касается некоторых его диагностических методов. Миссис Картер решила, что, хоть каноник и страдает слабой грудью, не стоит вести его к доктору Халле. Даже несмотря на то, что, по слухам, медсестра доктора – женщина грозного вида – проводит лечение ваннами, прекрасно помогающее астматикам. Но каноник очень стыдлив, а вдруг медсестра-дракон потребует, чтобы он разделся? Известно, что скандинавы ужасно небрежно относятся к таким вещам.

Все это доходило до меня из разных источников, но чаще всего – от мистера Рассела, к которому приход обращался по всем типографским нуждам. Мистер Рассел выработал весьма ироничную манеру разговора о миссис Картер: он не критиковал ее ни единым словом, но в каждом слове сквозила холодность.

Каноник Картер быстро пресек всяческие планы воздвигнуть памятник отцу Хоббсу. Конечно, это весьма похвальная мысль и прекрасное свидетельство твердости в вере и великодушия прихожан Святого Айдана; но состояние финансов прихода совершенно исключает такую возможность. Чарли, как и следовало ожидать, натворил дел; результатом стал огромный счет за мрамор, который в самом деле доставили и который сейчас хранился в комнате, прилегающей к студии скульптора в «Доме пастора». Кто за него заплатит? Мрамор доставили мисс Рейвен-Харт; поставщик решил, что она и должна платить, и был готов обратиться в суд. В конце концов я слабодушно вызвался оплатить счет – вроде бы договорившись с Дамами, что они вернут долг, когда смогут. В конце концов Эмили Рейвен-Харт использовала его для бюстов разных президентов, председателей, ректоров, епископов и прочих важных лиц, чьи почитатели желали их увековечить таким монументальным образом. Эмили Рейвен-Харт создала себе блестящую репутацию. Знающие люди в банках, советах директоров, университетах и священных синодах утверждали, что она прекрасно схватывает сходство, хотя иногда слишком критично настроенные люди – обычно жены портретируемых – заявляли, что «вокруг рта что-то не то».

Дуайер оказался прорицателем: он ничего этого уже не увидел. Сообщение о его смерти в Гибралтаре было кратким и малоинформативным. Макуэри, однако, прослышал, что Дарси ввязался в какую-то темную историю с солдатом и его пырнули ножом, но убийцу установить не удалось.

– Я думаю, если живешь такой жизнью, надо быть готовым ко всему, – сказал Хью. – Это большая потеря для Святого Айдана.

В каком-то смысле так оно и было. Не прошло и года после назначения Картера, как доктор Декурси-Парри объявил, что ему пора на покой. Каноник громко сожалел об этом, но, конечно, прекрасно понимал причуды артистического темперамента. (Вы же понимаете, его жена тоже служительница искусства: она рисует.) Доктор Парри уже давно пересек возрастной рубеж, после которого уходят на пенсию, и хотел посвятить оставшиеся ему годы сочинению музыки. Итак, приход лишился двух столпов. Музыкальное сопровождение стало гораздо скромнее и ныне предъявляло меньше требований к исполнителям.

Я теперь ходил на богослужения нерегулярно, и Дамы тоже. Я писал Чарли по новому адресу, и Дамы тоже, но он отвечал кратко и холодно.