— А-а-а-а! Подожди! Подожди, молю! Хватит! — С главаря слетела вся напускная бравада и воинственность. Больше он не боялся потерять лицо перед своими людьми, потому что боль затмила собой этот страх. — Я клянусь тебе всеми ангелами, я не посылал Асталу никаких меток! Пусть Разлом обратит мое сердце, если я лгу!
— Но ты же не будешь спорить с тем, что нам ее все-таки подбросили? — Проникновенно спросил я, склоняя голову набок.
— Да я в душе не гребу, кто вздумал меня подставить! — Истерично завопил уродец. — Твой приятель рассчитался со мной, и у меня не было к нему никаких претензий! Ворган свидетель!
— Не смей оскорблять моего бога, произнося его имя своим поганым ртом! — Вступил в разговор гигант. — Клянусь, если твоя пасть исторгнет хоть еще одно лживое слово, то Феала сегодня напьется твоей крови.
— Феала? — Озадаченно переспросил Пузо, на короткий миг даже позабыв, что его ладонь сейчас пришпилена к столешнице. — Это еще кт…
— Проехали! — Оборвал я его. — То есть ты хочешь, чтобы я поверил, будто ты не отдавал приказа послать моему человеку эту деревяшку?
— Да! — Чуть ли не обрадованно возопил бандит. — Да! Чтоб вас черти в задницы сношали! Именно так! Я вообще здесь не при че…
Моя взлетевшая в воздух рука заставила толстяка заткнуться и изо всех сил зажмуриться. Хороший мальчик. Послушный. Он так сильно боится боли, что с ним одно удовольствие беседовать.
— К твоему несчастью, Пузо, — показательно скорбно покачал я головой, — я выяснил кто за этим стоит. Имя Репей тебе знакомо?
— Репей… — потерянно пробормотал уродец, стараясь как можно меньше тревожить раненную руку, чтобы трехгранный штык не причинял ему страданий. — Но это ведь… он же мой первый помощник!
— Именно, червь, — строго подтвердил я, — подосланный к нам оборванец раскололся и выдал всех, кого знал. Я лишь потянул за эту ниточку и узнал имя твоей правой руки. А ты знаешь, что делают с конечностью, которая не слушает своего хозяина? Ее отрубают. Астал!
Здоровяк, дожидаясь моей команды, шагнул вперед, и замершие возле него головорезы испуганно шарахнулись в стороны, закрываясь руками. Действительно, жалкое зрелище, особенно, если учитывать, что десятком минут ранее эти шакалы готовились накинуться на него всем скопом.
Великан подошел ко мне, и безмолвно занес свое оружие над головой.
— Приготовься попрощаться со своей рукой, Пузо, — буднично объявил я. — За каждую ошибку в этой жизни нужно платить.
— Не-е-ет! Стойте-е! — Толстяк заорал пуще прежнего, начиная трепыхаться с такой силой, что из его пробитой ладони полился целый багряный ручеек. — Не смейте-е-е!
Но его вопли никто не слушал, и Феала, зажатая в кулаке двухметрового исполина, со свистом устремилась вниз.
Глава 26
Еще до того, как узкое лезвие клевца с треском врубилось в столешницу, буквально в нескольких миллиметрах от пришпиленной руки Пуза, красномордый толстяк потерял сознание. Он сомлел, растекшись жирной кляксой по всему креслу, и закатил глаза.
— Астал, ты промахнулся, — с легким неудовольствием констатировал я.
— Я еще не привык к Феале, топором было бы сподручней, — буркнул воин, мощным рывком вызволяя застрявшее оружие.