Почти все вещи из ее комнаты я сложила в багажник, а одежду перенесла в крыло интенсивного ухода.
Лиза ушла, взяв с меня обещание позвонить ей в любое время, если Ба проснется. Она вернулась в магазин до трех дня, чтобы перехватить моих Писателей будущего и отменить занятие. Надо признать, последние несколько недель она держалась молодцом. Может быть, чувствует, что мы можем справиться только с одним кризисом за раз, и мои нервные срывы купируют ее обычное поведение.
Время идет. С каждым часом у меня все больше вопросов, но никаких ответов.
По коридору едет тележка, заставленная подносами с ужином, но не останавливается у двери Ба.
Когда я последний раз ела? При мысли о еде желудок протестует.
Около шести вечера к нам заходит медбрат ночной смены – большой парень с короткой стрижкой и татуировками. Он словно бросает вызов всем, кто не может уложить в голове соответствие между его видом и профессией.
– Вы почти такая же бледная, как она. Келси, так ведь?
– Да. Устала просто.
Он проверяет Ба, но разговаривает со мной.
– Я такое уже видел. Вам надо и о себе заботиться. Наберитесь силы – ради нее.
– Я такое уже слышала.
Медбрат смеется:
– Туше.
– Не хочу, чтобы она проснулась одна. Не хочу упустить шанс…
Он опирается на поручни кровати Ба и смотрит мне в глаза.
– Слушайте, мы постоянно проверяем ее состояние, если она придет в себя, вам тут же сообщат. Что касается шансов… – Он медлит, словно не хочет говорить свободно.
– Продолжайте.
– Хорошо. Она или проснется и будет в сознании некоторое время, или нет. Но вряд ли она проснется на пару минут и покинет нас прежде, чем вы успеете добраться сюда. Кроме того, обычно из комы после инсульта выходят медленно. Речь идет о часах, днях даже. У вас будет время. И вам надо поспать.
Больше всего мне нужно, не считая того, чтобы Ба пришла в себя, отыскать женщину с фотографии, прожигающей дыру в кармане джинсов.
Я вздыхаю.