Сумеречный Сад

– Я как-то встретил столяра на местной ярмарке. Он считал себя счастливейшим человеком, потому что каждый день вырезал свои фигурки и продавал их людям, а те ставили их на каминные полки и крылечки. Теперь я понимаю, что даже если его работы никогда не будут в музее Метрополитен – хотя, может быть, это его мечта – он может и должен быть горд тем, что люди радуются, видя его работы у себя дома.

Сэм проводит рукой по волосам и вздыхает.

– Прошлым вечером я ел в «El Tio Sombrero». Там ходил человек с гитарой и играл для парочек на свидании и семей с маленькими детьми, пока те ели буррито и чипсы с сальсой. Я думаю, он никогда не выступит на сцене Карнеги-холла.

– Точно! – я киваю, собирая мысли воедино. – Может, ему бы хотелось, но ему не хватает таланта или обстоятельства его жизни сложились таким образом. Но в этом нет ничего страшного.

– И как нам жить с этим разочарованием? Как мы должны радоваться работе, зная, что она не получает – и, может быть, никогда не получит – желаемого отклика? – Сэм сжимает руки в кулак. – Я знаю, что мог бы зарабатывать этим на жизнь, но тогда пришлось бы работать быстрее, не так качественно, как я мог бы, или, по крайней мере, не сходить с ума в стремлении к недостижимому идеалу. Как так жить и не чувствовать, что продаешься, что ты рабочая лошадка?

– Не знаю. Может быть, никак. Хотя, мне кажется, всегда есть разница между замыслом и исполнением. Мы должны решить, хотим ли мы продолжать творить. Можем ли мы рискнуть и примириться с результатом, перестать жить разочарованиями и терзаниями, не сожалеть и не завидовать, если нас не признают гениями. И все равно всегда творить.

Сэм разжимает кулаки и делает глубокий вздох, не сводя глаз с музея.

Я проверяю время на часах – до выступления Роберта всего несколько минут. Мне надо пускаться.

– Одно я знаю точно, Сэм.

Он облокачивается на парапет и смотрит на меня.

– Потребность мира в красоте больше, чем могут обеспечить Метрополитен-музей и Карнеги-холл, гораздо, гораздо больше. Красота нужна на каждой каминной полке, за каждой тарелкой чипсов и сальсы. И невоспетые герои, которые предоставляют эту красоту, и есть герои настоящие.

Он улыбается.

– Очень красиво, Келси. Тебе стоит стать писателем.

Я ухмыляюсь и бью его по руке.

В ответ Сэм притягивает меня к себе и, положив руку мне на затылок, целует меня так страстно, что дух захватывает и ноги подводят меня.

Прикрываю глаза и отвечаю на поцелуй – первое доказательство, что рожденная в Саду связь может продолжиться здесь, сейчас.

Ветер усиливается, раздувая мои волосы вокруг его головы, будто мы оказались в своем мире на двоих, и тепла между нами достаточно, чтобы согреться.

Резкое «Эй!» разносится по крыше.

Лиза стоит у двери, ведущей в мою квартиру.

– Чего это вы там делаете? – Она закатывает глаза. – Как будто я не вижу. Роберт сказал, что готов начинать и что ты не захочешь пропустить представление.