В очередной раз Стефани прокляла свой низкий рост. Толпившиеся были выше ее, и из-за их фигур не получалось ничего разглядеть.
– Что-то не так? – поинтересовался Эдриан, заметив беспокойство девушки.
– Нет, просто я… – Она повернулась к нему и покачала головой. – Все нормально. Кажется, увидела знакомого…
– Мадемуазель, не думал вас здесь увидеть. – Их встретил Ажен де Фоле, который с нескрываемым живым оценивающим интересом осмотрел девушку с головы до пят, что показалось Эдриану весьма возмутительным. Кулаки интенданта непроизвольно сжались.
– К сожалению, никто до сих пор не удосужился рассказать моему отцу о нападениях дикого зверья, – сухо ответила Стефани, одарив старшего дознавателя холодным взглядом. Девушка не переносила его на дух. – Считайте, что здесь и сейчас я представляю его.
– А месье Монклар знает об этом? – Ажен хитро улыбнулся. По его голосу было невозможно понять, то ли он флиртует, то ли издевается.
– Да бросьте, месье Фоле. Наша юная госпожа прекрасно разбирается во всем, что касается дикого зверья, – усмехнулся стоящий у калитки стражник. – Наш достопочтимый губернатор сам воспитал в ней эти качества, а значит, не будет против.
– Благодарю. – Стефани кивнула стражнику, имени которого не помнила. Но это и неважно. В памяти отчетливо всплыл случай, когда она видела его. Он подрабатывал в сезон загонщиком, и именно выстрел Стефани спас этого человека от дикого кабана.
– Ну, тогда идемте. – Ажен резко развернулся и обогнул угол сарая. Выглядел он недовольным.
Стефани только сделала шаг, чтобы последовать за дознавателем, как Эдриан протянул ей свой платок.
– Возьмите, мадемуазель. Он вам пригодится.
– Зачем?
– Не спрашивайте. Просто возьмите. – Он сам вложил в ее ладони мягкую белоснежную ткань с вышитыми инициалами. Запахло мятой. – Постарайтесь ступать осторожно и лишний раз ничего не трогать. Только при необходимости.
Эдриан не стал ждать, когда девушка заспорит с ним, и пошел вперед. Интендант отметил, с какой благодарностью говорил о девушке стражник, и испытал беспричинную гордость. Ведь он не имел никакого отношения к тому, что произошло в прошлом.
Стефани не беспокоило, как отнесется к ее пребыванию здесь Ажен или кто-либо еще. Она услышала шепотки горожан, но не придала им значения. Все равно, кто что подумает. Девушка больше волновалась, какое впечатление она произведет на Эдриана в деле, которое любила. В котором считала себя знатоком и потому боялась оплошать. Однако к тому, что ей предстояло лицезреть, девушка не была готова.
Между сараем и дровяником[16] лежал растерзанный труп мужчины. Эдриан аккуратно подошел к телу и присел, чтобы осмотреть. Рядом с ним встали Ажен и жандарм. Стефани решила сохранить расстояние в три шага. Она прекрасно все видела и отсюда.
Голова отсутствовала. Остатки пропитанной кровью рубахи были раскинуты в разные стороны от туловища, точно порванные крылья. Грудину вспороли так, как опытные мясники поступали с бараньими тушами: разрубали по линии солнечного сплетения и раздвигали ребра в сторону, чтобы изъять внутренние органы. Стефани видела сломанные кости. Живот выдрали. Немного дальше от несчастного лежали лоскуты кожи и части кишок. Левая рука была вывернута под неестественным углом в локте, вторая, оторванная в плечевом суставе, валялась ближе к колоде[17]. Мертвецки бледные скрюченные пальцы держали топор. Ноги оставались раскинуты в стороны.
Стефани видела разное, но представшее кровавое зрелище вынудило ее желудок сжаться в позыве. Она сдержалась, уведя взгляд в сторону. Пальцы крепко стиснули выданный платок и принялись перебирать его.
Эдриан медленно вел изучающим взглядом от основания шеи до пояса трупа. Ему вспомнилось одно из первых дел в Лормоне, где на мужчину натравили собак. Тело разорвали на куски и обглодали. Это был акт тупой агрессии, неутолимой жажды или безумной ярости. Никакой выверенности, никакой избранности. Собаки просто растерзали жертву в клочья. Здесь же действовали иначе. Как и при других нападениях, голова жертвы отсутствовала. Либо ее сожрали, либо забрали с собой. Ноги остались целыми. Волк откусил только ту руку, в которой находилось оружие. Выел живот, полакомившись сердцем, печенью и почками. Остальные внутренности растянул по земле. При этом вокруг царил хаос из волчьих следов. Эдриан, конечно, не был прославленным охотником, однако не мог представить, зачем бы животное так металось.
Все это время Ажен рассказывал о том, что уже сделали жандармы, выдвигал первичные версии и рассуждал о том, что пора бы устроить в лесах облаву на стаю волков-людоедов.