Нечто из Рютте

Управляющий кивком подтвердил.

Дальше они пили пиво, им принесли какую-то еду. Волков тихо говорил с Сычем все о том же, как ему нужен ла Реньи. Только теперь оба понимали, что бегство трактирщика обрубило ниточку.

– Как ни крути, экселенц, а придется брать бабу, – сказал Сыч.

– Бабку, – заметил Ёган, – она уже старая и лысая.

– Ну, значит, придется с ней поласковей.

Солдат согласно кивал, обдумывая, как лучше обходиться с ведьмой, и вдруг увидел одну женщину. Она разительно отличалась от всех тех баб, что были в трактире. Те вели себя вызывающе, за словом в карман не лезли, за что и получали от постояльцев на орехи, неряшливы были и навязчивы. Воровки и любительницы выпить задарма. А эта оказалась опрятна, чиста, и платье у нее было с белыми кружевами. Да и красивая к тому же. И волосы причесаны и забраны лентой, как у порядочной. И солдату показалось, что ее лицо ему смутно знакомо. Он смотрел на нее и думал: что могла приличная на вид молодая женщина делать в трактире? А женщина сидела за столом одна, и перед ней стоял стеклянный стакан, а не глиняная кружка. И тут она поймала его взгляд, улыбнулась и помахала рукой. Он узнал ее. У нее не было одного зуба.

– Это что, Брунхильда, что ли? – произнес Волков.

– Она, – томно вздохнул Сыч, – услада сердца моего. Давно на вас поглядывает.

– Да иди ты! – воскликнул Ёган, не веря своим глазам. – Наша Брунька! А я думаю, что за краля такая, а мордашка-то знакомая. Ишь какая, прямо благородная госпожа.

– Денег берет точно как благородная, – невесело заметил Сыч.

– Да ты что! – продолжал удивляться Ёган. – Вот те на, в девки, значит, подалась! И почем же берет?

– Десять крейцеров, – сказал Сыч, – да еще чтоб не на полу, а на кровати, и чтобы простыня была.

– Ух ты, и что, есть желающие? – не отставал Ёган.

– Желающих-то полно, – заверил Сыч, – на нее все облизываются, да только вот не у всех есть деньга на нее.

– Это ты на нее все деньги спустил? – спросил Волков.

– А на кого же еще, уж не на тех шаболд. – Сыч кивнул на группку потрепанных трактирных девок.

Волков поманил Брунхильду пальцем. Девица тут же встала и гордо пошла к нему, но не быстро, чтобы не подумали, что бежала-спотыкалась, авось не рвань кабацкая. Она чуть улыбалась. Собирала на себя взгляды жадные от постояльцев и завистливые от местных баб. Встала рядом с солдатом, поздоровалась.

– Ты ли это, Брунхильда? – спросил Волков.

– Так я, а вы что ж, не признали сразу?

– Да разве ж тебя теперь признает кто? Я ж тебя видал в лохмотьях да с воласами нечесаными. Да с синим ухом. А теперь ты вон какая, прямо госпожа, только по кольцу и признал, – сказал солдат, указывая на кольцо, что он ей дарил.