И хотя к Наставнице, своей кровной родне, я так и не сумела стать хотя бы немного добрее, с госпожой Барбарой из соседнего дома я завтракала камамбером, и сердце мое припевало от благодарности и любви.
Наставница же, как выяснилось, могла изливать свою душу в письмах к той, кого не встречала ни разу в жизни. Каждая из нас будто подстроилась под кого-то еще…
— Вот!
Через пару минут госпожа Барбара вернулась. Письмо в коричневом конверте она с огромной бережностью держала обеими руками.
— Как же заветно я его берегла! Но, видно, пришло время выпустить его на волю… Слишком уж оно печальное. Возможно, самое несчастное письмо на свете.
— Вы уверены?
— Да, конечно. Я уже все решила.
Когда она передавала мне коричневый конверт, из-под открытого уголка показалось что-то похожее на прядь волос.
— Я поняла вас. Так простимся же с ним от чистого сердца! — объявила я и бросила письмо в огонь.
— Большое тебе спасибо, — услышала я.
Письмо, которое она так заветно берегла, обратилось в пепел почти мгновенно. Так, будто само не могло дождаться, когда это с ним случится.
— Ну вот! Просто камень с души! А то всё меня отпускать не хотело… вот здесь. — Она похлопала ладонью по груди.
— Госпожа Барбара! А когда вы в своей жизни были счастливее всего? — неожиданно для себя спросила я.
— Да прямо сейчас! — ответила она моментально.
Другого ответа я от нее не ждала.
— Это да, — согласилась я. — Прямо сейчас — это самое счастливое время!
Я вовсе не собиралась подыгрывать ей. Просто сама считала так же в глубине души.
Мы с госпожой Барбарой — «друзья через стенку». И уже одно это,
Мне же на вопрос «а что ты сделала для нее?» куда проще вспомнить все то, чего я для нее не сделала.
И все-таки, может, еще не поздно?