Аня из Инглсайда

Ди решилась один раз открыть глаза, пока они отдыхали и обсуждали эти свои планы. Спящий мир показался ей пугающе чужим. Ели были темными и враждебными. Звезды смеялись над ней.

(Мне не нравится такое огромное небо. Но если я еще немного продержусь, то скоро буду дома. А если они узнают, что я не мертвая, то просто бросят меня здесь и я никогда не доберусь домой одна и в темноте.)

Положив Ди на крыльце Инглсайда, Пенни бросились наутек. Ди боялась очнуться слишком быстро, но наконец отважилась открыть глаза. Да, она была дома. Даже не верилось, что это правда. Она поступила очень плохо, не послушавшись маму и Сюзан, но была уверена, что никогда больше так не поступит. Ди села, и по ступенькам к ней подкрался Заморыш и, мурлыкая, принялся тереться об нее. Она обмяла его и прижала к себе. Ах, какой он был милый, теплый, дружелюбный! Войти в дом, думала она, ей, вероятно не удастся — Сюзан, конечно же, заперла все двери, раз папа уехал, а будить Сюзан в такой поздний час она не смела. Июньская ночь была довольно холодна, но Ди это не пугало — она ляжет в гамак и свернется там, обняв Заморыша и зная, что совсем рядом, за этими запертыми дверями, Сюзан, и мальчики, и Нэн, и родной дом.

Какой необычный этот мир после наступления темноты! Неужели все в нем спят, кроме нее? Большие белые розы на кусте у крыльца выглядели в ночи как чьи-то лица. Запах мяты казался другом. В саду мерцали огоньки светляков. Что ж, она тоже сможет похвастаться, что спала под открытым небом всю ночь.

Но этому не суждено было произойти. Две темные фигуры вошли в ворота и направились по дорожке к дому. Гилберт свернул за угол, чтобы влезть в окно кухни и открыть дверь изнутри, но поднявшаяся по ступенькам Аня остановилась, в изумлении глядя на несчастную девчушку, что сидела на крыльце, крепко обнимая кота.

— Мама… ах, мама! — Она была в безопасности — в маминых объятиях.

— Ди, дорогая! Что это значит?

— Ох, мама, я не послушалась, но мне так жаль, и ты была права, а Гэмми такая отвратительная… но я думала, вы вернетесь только завтра.

— Папе позвонили из Лоубриджа. Завтра предстоит оперировать миссис Паркер, и доктор Паркер хочет, чтобы папа срочно приехал к ним для консультации.

Так что мы сели на вечерний поезд и пришли пешком со станции. Теперь расскажи мне, что случилось…

Вся история была рассказана всхлипывающей Ди к тому времени, как Гилберт вошел в дом и открыл изнутри парадную дверь. Ему казалось, что он почти не произвел шума, влезая в окно, но уши у Сюзан были такие, что, когда дело касалось безопасности Инглсайда, она услышала бы даже, как летучая мышь пискнет, и она тут же, прихрамывая, в халате, накинутом поверх ночной рубашки, спустилась по лестнице в переднюю.

Последовали восклицания и объяснения, но Аня поспешила прервать их:

— Никто не винит вас в случившемся, Сюзан, дорогая. Ди поступила очень нехорошо, но она знает это и, как я думаю, уже наказана. Мне очень жаль, что мы обеспокоили вас. Вы должны поскорее вернуться в постель, а доктор осмотрит вашу ногу.

— Я не спала, миссис докторша, дорогая. Неужели вы думаете, я могла бы уснуть, зная, где находится это бедное дитя? И, несмотря ни на какую ногу, я собираюсь приготовить вам по чашечке чая.

— Мама, — сказала Ди со своей собственной, такой белой подушки, — папа когда-нибудь обращался с тобой жестоко?

— Жестоко? Со мной? Что ты, Ди…

— Пенни сказали это, сказали, что он бил тебя…

— Дорогая, ты уже знаешь, что представляют собой Пенни, так что теперь у тебя хватит ума, чтобы выкинуть из головы все, что они сказали. Гадкие сплетни не такая уж редкость; их сочиняют люди, похожие на этих Пенни. Пусть тебя не тревожат мысли об этом.

— Ты будешь ругать меня утром, мама?

— Нет. Я думаю, ты уже получила урок. Теперь спи, моя драгоценность.