Сто лет одиночества

— Хорошо.

Дон Сабас сидел с врачом в спальне.

— Не упускайте случая, поговорите с ним сейчас, — сказала полковнику жена дона Сабаса. — Он советуется с доктором перед тем, как уехать в имение. А вернется не раньше четверга.

Полковником овладели противоречивые чувства. Он твердо решил продать петуха и вместе с тем жалел, что не опоздал и застал дона Сабаса дома.

— Я могу подождать, — сказал он.

Но женщина и слышать не хотела. Она проводила его в спальню, где дон Сабас в трусах сидел на огромной пышной кровати, уставившись на врача бесцветными глазами. Полковник подождал, пока врач, согрев пробирку с мочой пациента, понюхал пар и одобрительно кивнул дону Сабасу.

— Лучше бы его расстрелять, — сказал врач полковнику. — Диабет слишком долгая болезнь — так мы никогда не избавимся от богачей.

— Вы и так делаете все возможное вашими проклятыми уколами инсулина, — сказал дон Сабас и подпрыгнул на своих дряблых ягодицах. — Но я крепкий орешек, вам не по зубам. — И обратился к полковнику: — Проходите, кум. Утром я бросился было вас искать, но даже вашей шляпы не увидел.

— Я не ношу шляпы, чтобы ни перед кем ее не снимать.

Дон Сабас начал одеваться. Врач положил в карман пиджака пробирку с кровью для анализа. Полковник подумал, что он собирается уходить.

— На вашем месте, доктор, я прислал бы куму счет в сто тысяч песо. Тогда он не был бы так занят.

— Я ему уже предложил сделку на миллион, — сказал врач. — Лучшее лекарство от диабета — бедность.

— Спасибо за рецепт, — сказал дон Сабас, стараясь втиснуть свой тучный живот в брюки для верховой езды. — Но я не воспользуюсь им, чтобы избавить вас от несчастья быть богатым.

Врач полюбовался своими зубами, отразившимися в никелированной застежке чемодана. Без малейших признаков спешки посмотрел на часы. Дон Сабас, натягивавший в это время сапоги, неожиданно обратился к полковнику:

— Ну, кум, что там у вас с петухом?

Полковник заметил, что врач тоже ждет его ответа. Стиснул зубы. Прошептал:

— Ничего, кум. Просто я пришел продать его.

Дон Сабас кончил натягивать сапоги.

— Ну и отлично, кум, — сказал он безо всякого выражения. — Это самое лучшее, что вы могли придумать.

— Я слишком стар для таких дел, — оправдывался полковник, глядя в непроницаемое лицо врача. — Будь я на двадцать лет моложе, все было бы по-другому.