Сто лет одиночества

— Вы всегда будете на двадцать лет моложе своего возраста, — откликнулся врач.

Полковник перевел дыхание. Он ждал, что дон Сабас скажет что-нибудь, но тот молчал. Молча надел кожаную куртку с застежкой «молнией» и двинулся к двери.

— Если хотите, поговорим на следующей неделе, кум, — сказал полковник.

— Я это и сам собирался вам предложить, — ответил дон Сабас. — У меня есть клиент, который, может быть, даст за вашего петуха четыреста песо. Но придется подождать до четверга.

— Сколько? — спросил врач.

— Четыреста песо.

— Я слышал, он стоит гораздо больше, — удивился врач.

— Вы мне говорили — девятьсот песо, — напомнил полковник, ободренный словами врача. — Это лучший петух во всем департаменте.

— В другое время за него могли бы дать и тысячу, — объяснил дон Сабас врачу. — Но сейчас никто не решится выпустить на арену хорошего петуха. Всегда есть риск получить пулю на гальере. — И повернулся к полковнику с подчеркнутым сожалением: — Именно это я и хотел вам сказать, кум.

Полковник кивнул.

— Понятно.

Он шел за ними по коридору. Врача задержала в зале жена дона Сабаса. Она попросила лекарства «от этих недомоганий, которые появляются так внезапно, что застают тебя врасплох — не успеваешь даже понять, что с тобой происходит». Полковник ждал врача в конторе. Дон Сабас открыл сейф, рассовал деньги по карманам и протянул четыре бумажки полковнику.

— Вот вам шестьдесят песо, кум, — сказал он. — Рассчитаемся, когда продадите петуха.

Полковник шагал с врачом мимо портовых магазинов и лавок, которые начали оживать с приближением вечерней прохлады. Вниз по реке плыл баркас, нагруженный сахарным тростником. Полковник вдруг заметил, что врач сегодня как-то необычно молчалив.

— А как вы-то себя чувствуете, доктор?

Врач пожал плечами.

— Так себе, — ответил он. — Думаю, что и мне не мешало бы показаться врачу.

— Это все зима, — сказал полковник. — Вот и у меня внутри что-то расклеилось.

Врач окинул его внимательным, совсем не профессиональным взглядом. Потом — одному за другим — стал кивать сирийцам, сидящим у дверей своих магазинов. Когда подошли к его кабинету, полковник снова заговорил о петухе.

— Я не мог поступить иначе, — объяснил он. — Это животное питается человеческим мясом.