– Недостойный заслуживает смерти.
– За что ты заслуживаешь смерти? Смерти достойны те, кому ты отрубал голову!
– Так точно.
– А скажи, Чжао Цзя, когда ты убиваешь человека, тебе страшно или нет?
– Сначала было страшно, теперь уже нет.
– Что ты делал в Тяньцзине по поручению Юань Шикая?
– В Тяньцзине по поручению его превосходительства Юаня недостойный проводил «Казнь тысячи усекновений».
– Это когда с живого человека срезают по кусочку, чтобы он не умер хорошей смертью?
– Так точно.
– Мы тут с государем говорили, надо бы эту казнь отменить. Ведь все хотели реформ? Вот это и будет реформа, верно говорю, государь?
– Верно, – прозвучал передо мной сдавленный голос. Набравшись смелости, я поднял голову, мельком бросил взгляд. Перед императрицей слева я увидел кресло и сидящего на нем человека. Он был в ярко-желтом халате, на груди мерцал вышитый золотой дракон, на голове держалась высокая шапка со сверкающим на ней бриллиантом размером с куриное яйцо. Под шапкой виднелось вытянутое овальное лицо, белое как фарфор. Государь… Правитель Небесный! Да ведь это государь великой династии Цин! Я вдруг понял, что императору, позволившему заправлять государственными делами Кан Ювэю и иже с ним, с императрицей приходилось несладко, но государь он государь и есть! Десять тысяч раз раз по десять тысяч лет государь! А император продолжал:
– Многопочтенная все сказала верно.
– Слышала я от Юань Шикая, что ты хочешь подать в отставку по старости и вернуться в родные края.
В словах императрицы явно чувствовалась насмешка. Я перепугался, как говорится, так, что сразу растерял две трети души, которыми наделило меня Дао, и бросился отбивать земные поклоны:
– Недостойный смертью повинен, десятью тысячами смертей, свиньям и собакам подобен, не следовало беспокоить этим Старую Будду. Недостойный не ради себя просит, недостойный полагает, что хоть палачи и низкого сословия, но работа, которую они выполняют, далеко не самого низкого качества. Палач представляет авторитет государства. В государстве действуют тысячи установлений, но в конечном счете все они сводятся к работе палача. Недостойный считает, что палачей нужно включить в штат министерства наказаний, чтобы они каждый месяц получали какие-то деньги. Еще недостойный надеется, что императорский двор сможет установить для палачей порядок выхода на пенсию, чтобы палачам было на что жить в старости и не приходилось бродяжничать по улицам. Недостойный… Недостойный надеется также на установление у палачей наследственности, чтобы те в старости познали какой-то почет…
Императрица грозно кашлянула. Меня затрясло, я поспешно закрыл рот и бухнулся на колени, отбивая поклоны и бормоча под нос:
– Недостойный смертельно провинился… Недостойный смертельно провинился…
– Тем не менее сказанное им имеет некоторый здравый смысл, – сказала императрица. – Каждый в обществе, как известно, занимает свое место, и одного места без другого не бывает. Как говорили в древности, в каждом ремесле есть свои умельцы, свои мастера, вот ты, Чжао Цзя, по-моему, и есть в своем ремесле самый верховный умелец.
И императрица пожаловала меня званием
– Ты, Чжао Цзя, казнил столько людей для великой династии Цин, проделал тяжкую работу, пускай это не самые что ни на есть доблестные подвиги. Юань Шикай с Ли Ляньином за тебя слово замолвили, так что я нарушу заведенный порядок и пожалую тебе шарик чиновника седьмого ранга[139] и отпущу в родные края на покой. – Императрица на этих словах бросила на пол четки из сандалового дерева. – Как сложишь смертоносный меч, ты уж исправляйся, вставай на путь Будды!
ebooksa