– Но мое положение и весьма неопределенный в Шанхае статус не дают мне возможности близко познакомиться с этим человеком, Шарль! К тому же местная японская «гвардия» следит за мной днем и ночью, подозревая во мне русского резидента!
– Путь это вас не беспокоит, друг мой! Я сам поговорю с Франсуа Бале и представлю ему вас – с самыми горячими рекомендациями, можете не сомневаться! Так-так-так, а когда мы сможем это сделать? – консул соскочил с места, полистал настольный ежедневник. – О-ля-ля! Наш Бале шесть дней назад уехал в Токио, и должен вернуться не сегодня-завтра.
– А вы наверняка увидите его, Шарль?
– Ха! А через кого, по-вашему, он отправляет в редакцию своей газеты все срочные депеши? Конечно, увижу!
– О-о, я и забыл, что французский консул, на правах экстерриториальности, имеет в Шанхае собственную телеграфную линию в Пекин, – покивал головой Павлов. – А этот Бале… Полагаете, что с ним удастся заключить небольшое приватное соглашение?
– Не сомневаюсь! Он терпеть не может японцев и часто сочувственно отзывается о русских и России вообще.
Консул понимающе поглядел на старого приятеля.
– Да, и телеграфная линия в Пекин также к вашим услугам, мой друг! И часть корреспонденции со специальными пометками, полагаю, в Пекине сможет получать ваш человек! Вас это устроит, друг мой?
– По-моему, мой человек в Тонкине упоминал, что в погребе хозяина его гостиницы осталось еще несколько ящиков какого-то старого вина, – еле скрывая радость от достигнутого, нарочито «задумался» Павлов.
– Это было бы чудесно! Я тотчас извещу вас о возвращении Бале в Шанхай! С нарочным, конечно, не по телефону, – уточнил со смехом консул.
Если бы итоги Русско-японской войны можно и нужно было выразить одним словом, то этим слово наверняка стало бы: «опоздали». Российская империя действительно во многом опоздала – и с налаживанием разведки, и с реакцией на недвусмысленные приготовления «агрессивного дальневосточного карлика» к боевым действиям, и с подготовкой и концентрацией на Тихом океане своего флота. Смех сквозь слезы, что называется: даже первые русские подводные лодки, отправляемые с Балтийских заводов едва не курьерскими литерными эшелонами, приходили сюда без… торпед и с неукомплектованными механизмами для их пуска. Начальство стучало на моряков ногами: вам-де были отправлены новейшие подводные лодки – почему не используете?! Избегая обвинения в «саботаже», адмиралы посылали эти лодки в тылы японского флота практически безоружными, без торпед… Интенданты забыли, с ходовыми испытаниями нового вооружения опоздали…
Не успели даже подготовить укрепления Порт-Артура с суши, на случай штурма противника. Опоздали с формированием на Тихоокеанском побережье мощного сухопутного «кулака», способного сбросить обессилевшую и исчерпавшую все свои ресурсы японскую армию в море…
Опоздала Россия и с Шанхаем… Не заметила, что значительным торговым и ремесленным центром – причем совсем близким – этот город стал еще в XVI веке, а уж к началу XX столетия со своим почти полумиллионным населением и вовсе превратился во вторую столицу Китая. Достаточно, наверное, сказать, что официальное открытие генконсульства России в Шанхае случилось лишь за четыре года до наступления нового, XX века – когда в Шанхае, к северу от островка Старого города уже вольно «разлеглись» Английский и Американский сеттльменты, Французская концессия. Там были электричество, телефоны и трамваи, конторы восьми крупнейших азиатских банков, десятки контор пароходных компаний, страховых обществ и различных фирм. Там была своя полиция и свой суд.
Активно начали обживать в XIX столетии Шанхай и японцы. Через него они начали продвигать свое влияние на огромный Китай. Там же они отрабатывали свои разведочные схемы. Таможня, телеграф и телефон, банки и пароходные компании, клубы и газеты, гостиницы – вся деловая жизнь Шанхая находилась под контролем «великой разведочной комиссии» Японии. Весь город был разбит на наблюдательные участки, в каждом из которых была главная штаб-квартира. В эти «гнездовья» днем и ночью стекалась информация, полученная от тысяч японских агентов-осведомителей – портье, сапожников, торговцев, нищих, банковских клерков и пр. В районах информация сортировалась, обрабатывалась, и в конечном итоге попадала в японское Генеральное консульство, а уже оттуда – в Японию.
Не упустили из виду осведомители Одагири[78] и появления в Шанхае официальных российских представительств. К каждому был приставлен персональный наблюдатель, в число осведомителей военных агентов внедрялись свои люди, снабжавшие русских шефов тщательно подобранной дезой.
Попал под пристальное наблюдение японской спецслужбы и Павлов. Однако роль его так и осталась Одагири до конца не разгаданной: он мог оперировать только данными наружного наблюдения. Сильно подозревая, что русский дипломат, нежданно-негаданно свалившийся из Кореи ему на голову, выполняет в Шанхае деликатные тайные поручения, наносящие ущерб Японии, доказательств японский консул не имел.
Лег на стол японского консула и рапорт о доставке Павловым во Французское консульство таинственного большого ящика.
Агенты сумели проследить «обратный» путь этого ящика до порта и даже судна, которое привезло его в Шанхай. Таможня доложила: в ящике – вино из Тонкина. Поразмыслив, Одагири отложил этот рапорт в пачку незначительных. Во-первых, проживал Павлов на территории Французской концессии, и его визит к главе этого поселения не был чем-то необычным. Во-вторых, что у французского дипломата, по донесениям той же агентуры, был день рождения, и десятки людей приносили в этот день свои букеты и подарки.
Ну а то, что военный агент в Шанхае полковник Дессино игнорировал, по сути дела, посольские поручения, в конечном итоге сослужило резидентуре Павлова добрую службу: ему удалось уберечься таким образом от осведомителей Одагири, успешно внедренным им в тайные штаты полковника.
Не прошло и недели после достопамятного визита Павлова к французскому дипломату, как он получил от него известие о том, что «невеста» прибыла в Шанхай и не имеет ничего против «выгодной партии» с достойным «женихом». Дополнительно сообщалось, что ночевать «невеста» нынче будет во французском консульстве.
ebooksa