Лягушки

– И у меня тоже.

– Ты знаешь про Ван Ганя? Что он написал тебе пятьсот с лишним писем.

– Да, тетушка говорила.

– И что ты об этом думаешь?

– Ничего не думаю.

– Я женюсь во второй раз, да у меня еще дочь, тебя это не смущает?

– Нет.

– А с домашними не хочешь посоветоваться?

– У меня нет домашних.

…Я вез ее на велосипеде в правление коммуны. На дорогу недавно уложили слой битого кирпича и черепицы, велосипед подскакивал, удерживать руль в руках было непросто. Она сидела сзади, упираясь плечом мне в спину. Я ощущал ее вес. Некоторых возить легко, других тяжело. Возить Ван Жэньмэй было легко, возить Львенка – тяжело. Я изо всех сил крутил педали. Порвалась цепь. Сердце екнуло: дурная примета! Неужто с ней мы тоже не доживем до седин? Порвавшаяся цепь упала на землю, как дохлая змея. Я поднял ее и в растерянности огляделся. По обеим сторонам дороги тянулись кукурузные поля, несколько женщин с опрыскивателями распыляли инсектицид. Опрыскиватели гудели, как сигнал воздушной тревоги. На женщинах были пластиковые накидки, марлевые повязки, головные платки. Труд адский, но из-за облачков испарений, поднимавшихся из изумрудной зелени кукурузных полей, в нем было нечто поэтическое – словно возносишься в заоблачные дали. Вспомнилась Ван Жэньмэй. Она храбрая, даже змей ловить не боялась. Брала змею за хвост, как я поднял велосипедную цепь. Она тоже работала с распылителями, вскоре после расторжения брачного договора с Сяо Сячунем ее и из школы уволили. От ее волос сильно пахло инсектицидом. Она еще смеялась, мол, не стоит мыть – и вшей отпугивает, и комаров. Когда она мыла голову, я с кувшином в руках лил ей сзади, а она, наклонив ее, хихикала. Я спросил, отчего она смеется, а она расхохоталась так, что чуть таз не опрокинула. При воспоминании о Ван Жэньмэй душа исполнилась раскаяния. Я глянул искоса на Львенка. Специально нарядилась в новенькую рубашку в красную клетку с коротким рукавом и отложным воротничком. На запястье поблескивают электронные часы. Какая она все же пухленькая! Что-то вроде жемчужного питательного крема на лице, запах шибает в нос. Угрей на лице вроде поубавилось.

До правления коммуны еще три ли пути, делать нечего, придется вести велосипед.

Рядом с воротами участка по забою скота мы встретили Чэнь Би. И Чэнь Эр у него за спиной.

Завидев нас, Чэнь Би вдруг переменился в лице. Он так смотрел, что я не знал, куда деться от стыда. Девочка у него за спиной отвернулась, очевидно, чтобы не замечать нас.

– Чэнь Би! – все же окликнул я.

– Ух ты, а я еще думаю, откуда такие важные персоны! – ехидно произнес Чэнь Би, с ненавистью глядя на Львенка.

– Тебя что, выпустили?

– Дочка заболела, жар у нее. Я вообще-то и думать не думал, еда и питье есть, хоть всю жизнь пережидай там, красота.

Львенок обеспокоенно подошла и пощупала лоб Чэнь Эр.

Чэнь Би отвернулся и отошел от нее.

– Срочно в больницу, надо капельницу поставить, – сказала Львенок, – минимум тридцать девять градусов.