– Ну а если это так, зачем тогда сообщать им об этом?
– Это я так действую себе во спасение. И это единственное, что я прошу тебя сделать.
– Хорошо, – сказал я.
7
Какой же я все-таки слабовольный человек.
Я-то думал, что в нашу со Львенком первую брачную ночь я буду сидеть один перед красной свечой до рассвета, чтобы показать свои чувства к Ван Жэньмэй, чувства раскаяния и тоски, но досидел лишь до двенадцати, а потом мы со Львенком уже заключили друг друга в объятия.
В день нашей свадьбы с Ван Жэньмэй был сильный дождь, и в день свадьбы со Львенком – полил как из ведра. Молнии одна за другой вспыхивали резким голубовато-белым светом, оглушительно грохотал гром и падали потоки дождя. Со всех сторон звонко журчала вода, через оконный переплет в комнату новобрачных проникал влажный ветер, который нес насыщенный дух земли и запах гнилых плодов. Трепещущее пламя красной свечи подрожало и погасло. Мне стало страшно. Яростный грохот молний сотрясал все вокруг несколько секунд, и в этот момент я глянул в поблескивающие их светом глаза Львенка. В свете молний ее лицо казалось золотым. Потом совсем рядом, будто во дворе, раздался удар грома, и в нос полез запах гари. Львенок испуганно вскрикнула, и мы обнялись.
Сначала я считал, что Львенок бесчувственная как дерево, мне и в голову не приходило, что она подобна папайе. Налитой, дородной папайе, которая от малейшего удара изольется соком. И свойства, и густой аромат – все как у папайи. Благородный муж новобрачную с покойной женой не сравнивает, я пытался сдерживать свои никчемные ассоциации, но сердцу не прикажешь. А когда я слился со Львенком плотью, одновременно прикоснулся к ней и сердцем.
– Львенок, – нисколько не смущаясь, заявил я, – мне кажется, ты более подходишь на роль супруги, чем Ван Жэньмэй.
Она закрыла мне рукой рот:
– Есть вещи, которые произносить нельзя.
– Ван Гань велел сообщить вам, что тринадцать дней назад отправил Ван Дань в Цзяочжоу, посадил на автобус в Яньтай, чтобы оттуда она покинула Дунбэй.
Львенок повернулась и села, освещенная еще одной молнией. Лицо, только что исполненное страстного чувства, стало строгим и суровым. Обняв меня, она снова легла. И сказала мне на ухо:
– Врет он все, Ван Дань изначально не могла уйти далеко.
– Так вы… решили махнуть на нее рукой?
– Это не мне решать, смотря как на это посмотрит тетушка.
– А разве она не так думает?
– Вряд ли. Если тетушка так думает, то она уже не тетушка.
– Почему же тогда вы заняли выжидательную позицию? Разве вы не знаете, что она уже на восьмом месяце?
– Никакой выжидательной позиции тетушка не занимает, у нее немало людей тайно выясняют что и как.