Ван Цзяо в накидке из тростника, в широкополой конической шляпе сидел на корточках в передней части плота, как рыболов с удочкой.
Мы на наш плотик погрузили всего шесть корзин, и он сидел в воде уже довольно глубоко. Отец настаивал на том, чтобы добавить еще пару.
– Погрузить еще пару можно, – сказал я, – но я буду править один.
Возможно, отец думал о том, что это второй день после нашей со Львенком свадьбы, и хотел идти сам, но я сказал:
– Отец, не спорьте, гляньте, сколько народу на дамбе, как вы в вашем возрасте будете управляться с этим плотом на реке?
– Ты уж тогда поосторожнее, – сказал отец.
– Не беспокойся, – сказал я, – чего-то я, может, не умею, а как сплавляться по реке знаю.
– Коли случится сильный ветер и волна, вали все эти персики в воду, – наказал отец.
– Не волнуйся.
Я помахал Львенку, она стояла на дамбе, держа за руку дочку.
Львенок тоже помахала мне в ответ.
Отец отвязал от дерева чалку и бросил мне.
Я принял чалку, подтянул ее, взял шест, оттолкнулся от дамбы, и тяжело нагруженный плот медленно двинулся вперед.
– Смотри, осторожнее!
– Да, конечно!
Управляя плотом, я потихоньку продвигался вперед рядом с дамбой.
Параллельно по берегу двигались мулы и ослы. Они тяжело ступали под грузом навьюченных корзин. Некоторые знающие хозяева подвесили на шеи животных колокольчики, и от них на каждом шагу раздавался звон. По берегу за животными шли старики и дети, но, дойдя до околицы, они остановились.
За деревней река делала крутой поворот. Лодки и плоты здесь попадали в быстрину. Все время шедший передо мной плот Ван Цзяо не последовал по течению, а повернул в спокойную заводь на изгибе реки. В этом месте дамба густо поросла кустарником, где на ветвях распевало множество цикад. С этого момента при взгляде на роскошный плот Ван Цзяо у меня зародилось предчувствие, что что-то должно случиться. И действительно, Ван Цзяо стал спихивать корзины в воду, и оказалось, что в них никакие не персики. Он завел плот в кусты, и я увидел, как на него забираются дылда Чэнь Би и поддерживающая большой живот Ван Дань. За ними на плот вскочил Ван Гань, прижав к себе Чэнь Эр.
Они тотчас опустили пленку, закрывающую плот сверху, и получилось нечто вроде полога. Ван Цзяо с шестом в руках будто вспомнил ту удаль, с какой он стоял когда-то, пощелкивая бичом, на стремительно несущейся повозке, внушительный, как и в прежние времена. По его стройной фигуре было видно, что то, какой он, по рассказам тетушки, ходил согбенный, было чистой показухой. Да и про «разрыв отношений между отцом и сыном» тоже, видать, было сказано сгоряча, настал решительный час, и на поле битвы стали нужны и отцы, и дети. Но что ни говори, в глубине души я все же желал им счастья, надеясь, что им удастся вместе с Ван Дань скрыться туда, куда они задумали. И конечно, вспомнив, сколько сил потратила на это дело тетушка, я ощутил и некоторую досаду.
Плот Ван Цзяо с его большей плавучестью стал полегче после перезагрузки и очень быстро опередил наш.