— Нет, — ответил Керн.
На следующий день их перевели в большую камеру, в которой уже сидели четверо. Керну показалось, что все они были эмигрантами, но это его не интересовало. Он слишком устал и забрался на нары. Но заснуть не мог. Он лежал с открытыми глазами, уставившись на маленький зарешеченный четырехугольник окна. Поздно, около полуночи привели еще двоих. Керн их не видел, слышал только, как они устраивались на ночлег.
— Интересно, когда мы снова выйдем отсюда? — робко спросил в темноте один из новоприбывших.
Ответ последовал не сразу.
Затем заворчал чей-то бас.
— Все зависит от того, что вы натворили. За убийство с целью грабежа будете сидеть пожизненно, за политическое убийство — восемь дней.
— Меня только во второй раз поймали без паспорта.
— Это хуже, — пробурчал бас. — Можете наверняка рассчитывать на четыре недели.
— О боже! А у меня в чемодане курочка! Жареная курочка! Она же протухнет, пока я выйду!
— Несомненно, — подтвердил бас.
Керн прислушался.
— А у вас не было и раньше курочки в чемодане? — спросил он.
— Да, была! Правильно! — удивленно ответил новичок не сразу. — А откуда вы это знаете, любезный?
— И тогда вас тоже арестовали?
— Конечно. А кто меня спрашивает? Кто вы? И как могло случиться, что вы знаете об этом? — возбужденно спросил голос из темноты.
Керн расхохотался. Он чуть не задохнулся от смеха. Он смеялся, словно его заставляли, смехом, похожим на болезненную спазму, и в этом смехе разрядилось все, что накопилось в Керне за два месяца, — ярость из-за ареста, одиночество, страх за Рут, попытки не потерять себя, ужас перед висельником.
— Цыпленок, — едва выдавил он. — Это, действительно, Цыпленок. И снова с цыпленком в чемодане! Какое совпадение!
— Вы называете это совпадением? — с яростью набросился на него Цыпленок. — Это мой проклятый рок — вот это что!
— Вам, кажется, не везет на жареных курочек, — сказал бас.
— Заткнитесь! — набросился на них другой. — Чума порази ваших жареных курочек! Устроить такой концерт среди ночи. У меня в животе все перевернулось от голода.