– Само собой разумеется, – заявил Фердинанд, – драгоценности вашей супруги будут пририсованы. Хорошо, если вы их как-нибудь занесете на часок, чтобы они получились возможно натуральнее.
Булочник покраснел:
– У меня их больше нет. Они… Они у родственников.
– Ах, так. Ну что же, можно и без них. А скажите, брошь вашей жены похожа на ту, что на портрете напротив?
Булочник кивнул:
– Она была чуть поменьше.
– Хорошо, так мы ее и сделаем. А ожерелье нам ни к чему. Все жемчужины похожи одна на другую. Булочник облегченно вздохнул.
– А когда будет готов портрет?
– Через шесть недель. – Хорошо.
Булочник простился и ушел. Я еще немного посидел с Фердинандом в мастерской.
– Ты будешь работать над портретом шесть недель?
– Какое там! Четыре-пять дней. Но ему я этого не могу сказать, а то еще начнет высчитывать, сколько я зарабатываю в час, и решит, что его обманули. А шесть недель его вполне устраивают, так же, как и принцесса Боргезе! Такова человеческая природа, дорогой Робби. Скажи я ему, что это модистка, и портрет жены потерял бы для него половину своей прелести. Между прочим, вот уже шестой раз выясняется, что умершие женщины носили такие же драгоценности, как на том портрете. Вот какие бывают совпадения. Этот портрет никому неведомой доброй Луизы Вольф – великолепная возбуждающая реклама.
Я обвел взглядом комнату. С неподвижных лиц на стенах смотрели глаза, давно истлевшие в могиле. Эти портреты остались невостребованными или неоплаченными родственниками. И все это были люди, которые когда-то надеялись и дышали.
– Скажи, Фердинанд, ты не станешь постепенно меланхоликом в таком окружении?
Он пожал плечами:
– Нет, разве что циником. Меланхоликом становишься, когда размышляешь о жизни, а циником – когда видишь, что делает из нее большинство людей.
– Да, но ведь некоторые страдают по-настоящему…
– Конечно, но они не заказывают портретов.
Он встал.
– И хорошо, Робби, что у людей еще остается много важных мелочей, которые приковывают их к жизни, защищают от нее. А вот одиночество – настоящее одиночество, без всяких иллюзий – наступает перед безумием или самоубийством.