Возможно завтра ты проснешься и совершенно ничего из этого не вспомнишь, тем более мазь впитается, высохнет, свечка рассосется вместе с большей частью физической боли. Нет, конечно боль еще останется, на каждой его метке и пропечатанном на твоей коже оттиске его личных прикосновений. Ты не сможешь не ощущать ее фантомной пульсации, прописанной по твоим нервам и воспоминаниям на психосоматическом уровне. Мало того, ты будешь хотеть ее чувствовать, чтобы осознавать, насколько все это реально и сколько ей еще предшествует более глубоких и сильных отметин, рубцов и стежков ее невидимой алой нити. Что все пережитое тобой за этот вечер — всего лишь щадящее прикосновение к твоему ближайшему будущему. Твое погружение только началось, он только-только взял тебя на руки и позволил набрать в легкие побольше воздуха… скоро ты будешь дышать лишь его дыханием и терпеливо ждать, когда он выделит тебе очередную дозу.
— Спи, Эллис. Засыпай. Я рядом… — хотел бы он сказать, что все закончилось и все позади, но это было бы бесчестно по отношению к тебе.
Последние минуты вашей ментальной и физической связи. Ты расслабляешься окончательно, особенно в окутывающем тепле накрывшей тебя его тени, в его нежных пальцах, ласково обхвативших твое сонное личико. Под мягким скольжением его взгляда по твоим глазам, срывающимся в недосягаемую для него бездну твоего затягивающего сна.
Его последний на этот вечер поцелуй в лоб над переносицей, чувствуя, как закрываются твои тяжелые веки, безропотно принимая столь драгоценный дар от своего хозяина. Страх, беспокойство, пугающее предчувствие — больше ничего нет, они выскользнули из твоего тела и угасающего сознания, растворившись в сумерках этой комнаты, притаились в самых черных тенях твоей новой спальни, беззвучно ожидая своего звездного часа. Хотел бы он огородить тебя от их самых ближайших атак? Возможно, ведь все это частично находится и в твоих руках, Эллис.
Сейчас многое зависит от тебя, моя девочка, и куда больше, чем ты думаешь и можешь себе представить. Но поймешь ли ты это? Осознаешь, почувствуешь, воспользуешься?.. Одно дело — подарить тебе твой заслуженный ад и совсем другое — сделать твою боль невыносимо сладкой и упоительной.
Он может многое, и он обязательно все это притворит в твою жизнь, и никто уже не сумеет его остановить и тем более ты. А главное, он способен сделать так, что и ты станешь зависима от его одержимости, и он сделает все возможное и невозможное, чтобы так оно и было. Это не его эгоистичная прихоть или маниакальная одержимость мстителя-психопата, это ваше обоюдное безумие — один без другого никогда не существовал и уже никогда не сможет существовать по отдельности. Цепная реакция двух термоядерных элементов. И чем глубже он будет погружать тебя в ее черные топи, тем крепче ты будешь цепляться за него и острее ощущать зависимость от его рук, его дыхания… его воли.
— Я всегда буду рядом… — подушечки пальцев невесомой лаской скользят по контуру овала твоего лица над высоким лбом, убирая выбившуюся прядку темной платины волос с твоего виска и щеки в сторону. Твое дыхание глубже, размеренней, медленнее. Он и вправду буквально физически ощущает эту невидимую грань — твой переход между легким забвением, щадящим трансом и первым глубоким провалом в беспробудный сон. Но он чувствует, что нити не ослабли. Он способен контролировать их силу и воздействие даже сейчас… ты продолжаешь держаться за них даже в эти мгновения, когда у тебя была в руках такая идеальная возможность сбежать от него, пусть не телом, но сознанием.
— Всегда… До самого твоего последнего вздоха…
"Ты ведь не хочешь этого сама… не совершай ошибку, о которой будешь жалеть всю оставшуюся жизнь… не делай этого с нами. Не лишай нас единственного, что может спасти обоих…"
"Ты обманул меня… ТЫ ОБМАНУЛ МЕНЯ. Ты ничего мне не сказал…" — голос срывается в тихий беззвучный шепот. Хочется повторять это снова и снова, самовнушаемой мантрой, зациклившейся молитвой. Только ни черта она не помогает, особенно против тебя, стоя перед тобой, глядя в твое лицо, в твои глаза… Особенно глядя в твои треклятые глаза, которые ты и не думал отводить, вкладывая в их взгляд больше, чем в смысл сказанных тобою слов. Почему она только сейчас это заметила? И почему не оставила ни одной фотографии с тобой, с этим взглядом?
Но ведь они же прямо перед ней, у ее ног, в этой гребаной коробке, упакованной ее руками. Только нагнись и возьми…
"Ты меня обманул" — "В чем я тебя обманул?" — "Ты не сказал мне ничего"
Как… как мне сейчас до тебя докричаться, чтобы ты услышал… чтобы ты вернулся?
Но ты же здесь. Это снова ты. Вы снова в Эшвилле, стоите на узкой аллейке перед твоим домом, и ты опять все отрицаешь, хотя и не обвиняешь ни в чем. И она понимает, что ты опять ничего не сделаешь и не предпримешь, если она развернется, дойдет до такси, сядет в машину и уедет отсюда… навсегда. Уедет отсюда, но не от тебя.
"Ты сама не дала мне этого сделать. Ты все решила за нас двоих"
О, господи, нет, только не сейчас. Только не снова. Она не выдержит, если ты будешь по новому ее резать своим бесчувственным голосом и вечной мерзлотой отмороженных глаз. Пожалуйста… не сейчас.
"Тогда почему ты молчишь и не говоришь? Ты же можешь это сделать. Сказать это прямо сейчас. Остановить меня. Почему ты ничего мне сказал? Почему ты во всем обвиняешь только меня?.." — она должна уйти, сбежать, как когда-то уже сделала, но чтобы в этот раз у нее получилось. Сбежать, от тебя, от себя…
Господи, ну почему она всегда чувствует, как ты смотришь в нее… Это… это что-то из раздела аномалий, так… не должно быть. Люди не умеют забираться в головы других людей и читать чужие мысли. И ты тоже не умеешь.
"Почему ты не сказал? Я должна была это услышать, хотя бы раз… хотя бы через беззвучный шепот твоих губ. Должна. Ты не имел права лишать меня этого… Не имел никакого гребаного права" — резкий рывок прямо на тебя, едва осознавая, что она творит, абсолютно не ощущая ничего под ногами, вокруг… Ничего больше нет. Кроме тебя, твоего бледного замкнутого лица и пристального взгляда неумолимых глаз. Она бросилась на их клинки грудью, сердцем, разрывающимся на острые трещины тонущим рассудком. Вскинула руками, абсолютно не соображая, что делает и зачем… прорываясь сквозь черную пелену вскипевшего безумия, желая разорвать ее к чертовой матери, пусть даже содрав кожу с пальцев, до крови, до костей… Уж лучше реальная физическая боль, чем бесконечная агония в жерновах твоего бездушного взгляда.
"Я должна была знать. Должна была это услышать в твоем голосе…" — хаотичные удары дрожащими кулачками по твоей груди, лицу, практически не чувствуя препятствия из собственной боли и от соприкосновения с твоей неподдающейся броней, с прохладной кожей, в которую до леденящего сознание ужаса хочется вонзить свои ногти… как и в твои глаза. А ты просто стоишь, смотришь на нее, как и до этого, позволяя бить себя, как ни в чем ни бывало, как в порядке вещей, будто так и надо… словно для тебя это ничто. Ты ни черта не чувствуешь… не чувствуешь, как она пытается докричаться, дорваться до тебя в буквальном смысле, доцарапаться до твоего мертвого каменного сердца… До своего Дэна… своего единственного самого любимого мужчину во вселенной.
ebooksa