"Господи… пожалуйста… я должна это услышать… хотя бы раз. Скажи. Скажи это, умоляю. Скажи… почему я должна остаться… почему ты не хотел меня отпускать?" — она уже попросту бредит, шепчет бессвязной молитвой в твои губы, неосознанно хватаясь за тебя обессиленными руками, трясущимися пальчиками… в безумном порыве непреодолимого желания вновь ощутить своей кожей твои забытые черты, фактуру и прохладу твоего лица… нежнейшую поверхность лепных губ. — "Я хочу это услышать… пожалуйста. Мне это надо… прямо сейчас… умоляю… "
А еще она хочет прикоснуться к ним своими, спустя столько времени, ощутить их вкус, сминающее давление, подчиняющее скольжение, их головокружительный изгиб на собственных губках. Ей это необходимо и тем более сейчас, когда грань между безумием и возможностью вырваться из этого кошмара столь хрупка и быстротечна.
Погрузить свои пальцы в твои волосы, впервые за десять гребаных лет обхватить ладонями твое лицо с той жадностью и неверием, которых у нее не было даже там в Эшвилле. Почему она не сделала этого сразу? Ведь она так этого хотела, буквально умирая от этого одержимого желания.
"Ты прекрасно знаешь почему, Эллис. И всегда знала… а если бы хотела услышать это из моих уст, то никогда бы не сбегала от этого… от меня. Я тебя никогда не отпускал… это было всецело твоим решением… твоим выбором…" — боже… как ты можешь говорить такое, держать ее в своих руках, прижимать к груди, плечу, погружаться в ее глаза беспощадными черными клинками и обжигать ее дрожащие губки своим ровным безапелляционным голосом?
"Ты отпустил меня… отпустил на целых десять лет"
Медленное, четкое отрицательное движение головы, с сжатыми в непримиримую линию гладкими губами. Ты не согласен, но впервые твое упрямство выражено хоть каким-то реальным человеческим чувством, резанувшим даже глубину твоих глаз горячей вспышкой расплавленного золота. И она передалась через твои клинки и ей, скользнула острым разрядом по их лезвиям прямо ей в сердце, перехватив дыхание… рассыпавшись млеющими искрами в солнечном сплетении. Это действительно был ты… ее Дэнни…
"Я никогда не разжимал своих пальцев на твоем сердце… ни на секунду. И ты всегда это чувствовала… всегда. Я всегда был рядом…"
"Пожалуйста… хотя бы раз… хотя бы в последний раз" — они стекали/сбегали по ее щекам, то ощутимыми мокрыми змейками, то растворяющимися по коже фантомными отпечатками прикосновений твоих подушечек пальцев. Ей хотелось всхлипнуть, застонать, но они перехватывали горло болезненным спазмом, а может и твоей ладонью. Их оттиск то начинал пульсировать давлением твоих фаланг, то растекаться по телу теплыми волнами сладкой неги. Боль и истома, жидкий огонь и сухой лед в твоих руках, в тончайшей игле и красных нитях, которыми ты прокалывал и сшивал старые и новые рубцы — в памяти, в сознании… на сердце.
"Можешь сразу убить… только дай мне это… дай мне это почувствовать" — да. Их, тебя. По настоящему, как десять лет назад. Ты не можешь лишать ее права на последнюю просьбу.
Ей хотелось сжать свои пальчики, стянуть в них твои волосы у корней, вцепиться в твою кожу, твердые скулы… наверное она так и сделала, или ей показалось, что она это сделала, потому что через мгновение ты все переиграл. Опять, снова. Но это было долгожданное действие. Ты сделал это. Накрыл ее губы своими, слился теплым изгибом сминающего рта с ее податливой линией безвольных створок. Надавил, раскрыл, заставил задохнуться вашим слившимся дыханием, толкнуться на встречу. Стон вырвался из груди или прямо из сердца горячим порывистым всхлипом, под атакующим скольжением твоего языка в горячем вакууме ее ротика, под ненасытным и одновременно щадящим движением твоих губ, таким живым, родным… самым откровенным и неповторимым. Острая вспышка ненормального возбуждения резанула физической болью пульсирующую вагину, клитор и живот. Она чуть не кончила только от твоего поцелуя, только от ощущения его забытых тактильных волн, ощущения тебя самого, настолько близкого, невозможного и глубокого, как будто это и была та самая завершающая химическая реакция, после которой физический разрыв был невозможен. Тотальное поглощение и слияние в одно целое, неразделимое… вечное и бессмертное…
"Пожалуйста… скажи это… и я не уйду…" — она боялась разжать пальцы, боялась потерять твое тепло, твои руки, губы, скольжение твоего сильного горячего тела, твою живую, самую прочную на земле клетку, в которой уже была готова задохнуться и умереть.
"Ты больше никогда от меня не уйдешь. Я скорее убью тебя собственными руками, чем позволю тебе это сделать. У тебя больше нет права выбора… я должен был тебя его лишить еще в первый раз. Когда ты им воспользовалась, чуть не убила обоих. Так что теперь все… Все, Эллис… Отныне выбираю за тебя только я… Всегда…" — твой теплый звучный шепот в ее волосах, скользит от виска к затылку вместе с твоими губами и их томным движением-касанием. Она окончательно тонет в них, в тебе, совершенно не соображая, что происходит.
Попытка открыть глаза, прорваться сквозь смазанную пелену яркого света, чтобы на несколько секунд увидеть очертания твоей комнаты, смятые сугробы постельного белья на твоей кровати. Сердце немощно рвануло из щемящих тисков сладкого спазма, перехватившего дыхание и сердечную мышцу. Неужели ты ее не отпустил, не дал ей сесть в такси и уехать? Вы в твоей квартирке в Эшвилле? Вместе, вдвоем? Она проснулась в твоих руках, в твоих объятиях, в твоем окутывающем тепле, не в состоянии поверить, что это твои ладони и пальцы нежно скользят по ее груди, животику и бедрам, твои сильные мускулистые изгибы локтей вжимаются в ее тело, окольцовывая неразрывными силками нежного птицелова. Это невозможно и невыносимо сладко, почти до разрывающей боли, до нестерпимого желания разрыдаться. Осязать тебя так близко, прижиматься к тебе спиной, терять сознание от согревающего тепла твоего дыхания, губ в ее волосах и у шеи, от чувственных манипуляций твоих пальцев на ее воспаленной коже… Осознавать, что это ты — весь, ее Дэнни, самый реальный, сильный и настоящий. И что не было никакого кошмара длиною в десять лет и того, что было после них… Ей все это приснилось… это был всего лишь сон.
"Всегда… До самого твоего последнего вздоха…"
Так она проснулась или нет?..
Руки интуитивно потянулись к твоим ладоням… Я хотела всего лишь их перехватить, сжать, прижать к своему солнечному сплетению еще сильнее, а может даже вцепиться, прочувствовать каждую фалангу пальца своими, их знакомые теплые изгибы, подушечки и линии. У меня реально перехватило дыхание и окончательно помутнел рассудок с внутренним взором. Хотелось закричать или на худой конец простонать, когда лоснящийся сгусток черно-красного мрака перекрыл глаза — последнюю перед ними картинку твоей комнаты. Но горло будто заложило изнутри сдавливающей петлей сухого удушья. И как раз в тот самый момент, когда шок сладкого неверия, окутывающих волн твоих осязаемых физических объятий, прикосновений, всего тебя самого в одно сжатое мгновенье рассыпались в пульсирующую пыль, на триллиарды незримых осколков, хлынувших мне под кожу. Я не закричала только потому, что они еще плотнее стянули трахею вымораживающей коркой льда, пронзив насквозь все нервные окончания, забив поры эпидермиса, легких, капилляры и сердечный клапан… Оно просто остановилось, замерло, вместо со мной, когда я резко открыла глаза и поняла, что проснулась по настоящему…
Вот теперь я проснулась по настоящему.
Недавнее ощущение легкой невесомости или парения нещадно хрустнуло под прессом ожившей реальности, придавило тяжестью собственного свинцового тела спиной к матрацу. Я поняла, что все это время лежала не в твоих объятиях и не на боку, и сжимала над животом не твои руки, а обычную ткань покрывала. Но все что я испытала во сне, нещадным доказательством самых ярких и острых ощущений продолжало жечь плотным коконом все тело сверх осязаемыми физическими метками живого подтверждения их реального присутствия — присутствия тебя… вокруг, рядом… во мне. И я действительно задыхалась, потому что глубина их проникновения была равноценна тысячам тончайших осколков-клинков, пронзивших насквозь даже недоступные для меня самой скрытые окраины спящего подсознания. И похоже в эти мгновения они не оставили от моего сердца даже красной пыли, расщепив его на невидимые атомы.
Я не знаю, как такое было возможно? Как я оставалась еще жива и даже продолжала при этом каким-то необъяснимым чудом дышать. Или это делала не я? Мое тело давно жило вне законов природы и биохимии, его психофизические процессы всецело подчинялись лишь твоим рукам, твоим установленным над ним правилам и твоей неоспоримой воли. Оно подчинялось тебе и только ты мог решить: жить ему дальше или умереть.
Понимать эту шокирующую истину в момент своего самого первого пробуждения не в привычном мне номере-люксе гостиницы "Остиум". Удивленно озираясь по сторонам, игнорируя острую резь в глазах из-за яркого солнечного света, и едва понимая, где я и почему нахожусь сейчас именно здесь.
ebooksa