– Нет, но могла бы.
– Нам нельзя без…
– …утверждения Совета, да, я помню. А вот он, – Лала показала спящего на запястье Тика, – не спросил разрешения Совета. Утром тело уберут мусорщики. Так сказал твой благородный Лириш. И ничего мне за это не будет.
Шурн вздрогнул и отодвинулся.
– Ладно, не бойся. Ты ведь не желаешь мне зла, правда?
– Конечно, сестра! Я желаю тебе процветания, клянусь Первым Кодексом!
Лала рассмеялась:
– Ты же говорил, что это старье никому не нужное.
– Говорил. Но им клянутся, потому что… ну потому что так принято.
– Верю. Поможешь мне?
– Чем угодно! – Шурн с готовностью выпятил грудь.
– Мне нужно знать, почему все члены Совета испугались меня. В Кодексе столько всего написано, я не успею его прочесть до завтрашнего сборища. Ты говорил намеками утром, помнишь? Выкладывай все.
Шурн огляделся и прислушался, словно опасался чего-то:
– Мы можем поговорить у тебя в комнате?
– Конечно.
Лала легко поднялась и, не глядя на Шурна, пошла к себе.
Перед тем как пойти за ней, он обошел все двери других комнат и прислушался, приложив ухо, потом взял длинную щетку на палке и аккуратно разровнял песок по всему залу. Теперь ни один след не выдавал его. Когда Шурн вошел к Лале, она сидела за столом и рассматривала Кодекс. Шурн плотно прикрыл дверь и еще мгновение стоял, слушая, не окажется ли кого-то по ту сторону. Он прошел к столу и сел напротив Лалы, сцепив тонкие подрагивающие пальцы.
– Ты можешь сделать так, чтобы Совет стал не нужен.
– То есть? – Она удивленно подняла брови.
– Все это устарело. Если бы не шуларты и защита города, никто бы не воспринимал всерьез эту кучку напыщенных байбаков.