Наконец, я готова выйти из комнаты впервые за пять дней.
Я чувствую возбуждение, с которым ничего не могу поделать — настолько жалким стало мое восприятие свободы. Выйти в остальную часть дома для меня теперь словно отправиться в Китай.
К моему неудовольствию, меня сопровождает Йонас, до сих пор раздосадованный тем, что ему не удалось наблюдать за моим купанием. Он хочет схватить меня за руку, но я вырываюсь со словами: «Я прекрасно могу идти сама!»
Верзила оскаливается, и я вздрагиваю, словно котенок, который цапнул большого пса и немедленно пожалел об этом.
Однако мои слова возымели эффект, и Йонас позволяет мне идти по коридору самостоятельно. Он шагает впереди так быстро, что я едва поспеваю на своих тонких каблуках.
С чего я, черт возьми, так разодета? Куда иду?
Я могу только надеяться, что все эти усилия были не ради того, чтобы оставить после меня красивый труп.
Уже снова наступил вечер, и в доме включили электрический свет, но настолько тусклый и желтоватый, что с таким же успехом можно было зажечь свечи.
Я до сих пор не видела дом при свете дня, впрочем, вряд ли освещение днем сильно ярче. Узкие окна и толстые каменные стены не пропускают много света, учитывая, к тому же, что особняк стоит посреди небольшого леса.
Я даже не уверена, что мы в городе. Боже, мы вообще можем быть в другой стране. Впрочем, в этом я сомневаюсь. Ирландская и итальянская мафии, польское «Братерство», русская «Братва» — все они воюют за контроль над Чикаго, как и поколения гангстеров до них. Мало того — тут и там постоянно возникают мелкие банды и группировки из местных и иностранцев, состояния наживаются и теряются, а баланс сил меняется и перераспределяется…
Никто не покидает город. Никто не прекращает борьбу.
Чудовище жаждет мести, но власти в городе он жаждет тоже. Поляк бы не увез меня слишком далеко. Потому что тогда он сам оказался бы далеко от Чикаго.
Готова спорить, мы не далее чем в часе езды от города. А может, даже в самом Чикаго. Здесь полно старинных особняков — я могу быть в любом из них.
А если я все еще в Чикаго… значит, моя семья найдет меня. В этом я уверена. Они не перестанут меня искать. Они вернут меня домой.
Эти мысли словно бабочки, порхающие у меня в животе.
Они поднимают мне настроение, пока Йонас молча ведет меня к двойным дверям и через них — в большую столовую.
Все пространство в ней занимает длинный стол, способный вместить весь королевский двор. Но он пустует, не считая единственного мужчины, сидящего во главе, — Чудовища.
Все блюда с едой составлены на том конце стола. Запеченный цыпленок, фаршированный лимоном, белое филе камбалы, тушеные овощи, свекольный салат, пышные горки картофельного пюре, политого растопленным сливочным маслом. Тонко нарезанный черный хлеб с хрустящей корочкой. Супница, наполненная грибным крем-супом. Бокалы темно-красного вина.
Стол накрыт только на двоих.
Еда не тронута. Миколай ждал меня.