— Когда? — спрашиваю я.
— Завтра вечером.
— Где?
— Приезжай ко мне на Линкольн-парк.
— Хорошо.
Я уже собираюсь повесить трубку, как Коля добавляет:
— Приведи с собой девчонку.
Несса не покидала этот дом с момента, как я похитил ее. Вывозить ее куда бы то ни было — это риск, не говоря уже о логове русских.
— Зачем? — спрашиваю я.
— Я был разочарован, что не удостоился увидеть ее во плоти во время нашей прошлой операции. Она одна из наиболее ценных шахматных фигур и в тот раз стоила мне целого склада. Я бы хотел лично лицезреть девушку, из-за которой переполошился весь город.
Мне это совсем не нравится. Я не доверяю Кристоффу, и мне не нравится мысль о том, что он будет злорадствовать над ней, как над военнопленной.
Вот в чем проблема союзов. Они требуют компромиссов.
— Я возьму ее с собой, — отвечаю я. — Но никто и пальцем не тронет девушку. Она будет подле меня каждую секунду.
— Разумеется, — легко соглашается Кристофф.
—
Когда дождь расходится не на шутку, я посылаю Клару в сад привести маленькую беглянку назад.
Клара направляется через оранжерею в сад, захватив с собой толстый вязаный плед из библиотеки. Возвращается она уже с Нессой, которая кутается в этот плед, бледная и дрожащая. Браслет все еще надежно закреплен на ее лодыжке. Он выглядит покоцанным, словно девушка пыталась сбить его камнем. Ее нога тоже поцарапана. Клара обнимает девушку за плечи, а Несса идет склонив голову, на ее щеках остались следы от слез и дождя.
Должно быть, Несса выплакала уже море слез с тех пор, как я привез ее сюда.
Поначалу мне было плевать на это. Признаться честно, эти слезы были моей наградой. Изысканной приправой к моему блюду мести.
Но теперь я испытываю самую опасную эмоцию — вину. Эта эмоция истощает, заставляет сожалеть даже о самых необходимых поступках.