Может, все дело в ее акценте, который напомнил ему о прошлом, о собственном доме, а может, причина заключалась в ней самой, такой красивой, несмотря на грязь и слезы на щеках? Или все гораздо проще: подобные чувства могло вызвать смущение – забыл имя верного и надежного солдата, который проявил мужество и рискнул, что позволило другим добраться до сокровищ.
Мата понял, что еще немного – и из его глаз брызнут горячие слезы.
– Женщина, ты останешься со мной. Я позабочусь о тебе, так что ты больше никогда не будешь знать нужды. Твой брат одним из первых последовал за мной, поверив на слово, и я устрою ему достойные похороны.
Мира низко поклонилась и молча последовала за ним в лагерь.
Все то время, что Мата и Мира разговаривали, за ними молча наблюдали нищий и монахиня, стоя чуть в стороне. Никто не обращал на них внимания: в Пане было множество мертвецов, которых требовалось похоронить, и странствующие монахи и монахини пришли в город для исполнения обрядов погребения. Кроме того, солдаты Цзинду многих лишили домов, превратив в нищих.
На монахине было черное одеяние, которое, однако, не позволяло определить, какое положение она занимала в ордене, а лицо под капюшоном казалось лишенным возраста. На стене у нее за спиной сидел большой черный ворон и надменно оглядывал улицу.
– Мне нравится твой новый облик, – обратилась монахиня к нищему, и постороннего поразил бы ее неприятный, какой-то скрипучий голос. – Ты оплакиваешь свою империю?
Несмотря на грязь, покрывавшую все видимые участки кожи нищего – в том числе и лысую голову, – одет он был в безупречно белый плащ. Если бы кто-то, проходя мимо, обратил на них более пристальное внимание, то заметил бы, что на руке нищего, сжимающей посох, только четыре пальца. Отступив на шаг и окинув монахиню взглядом холодных серых глаз, он признал:
– Война пошла совсем не так, как я рассчитывал, и не твой герой нанес решающий удар: нас всех обманули.
На миг монахиня покраснела, но в тени капюшона это было трудно заметить.
– Пусть Гару и сын Кокру, но я не имею к нему отношения. Однако он понравился моей сестре Рапе.
На губах нищего появилась усмешка.
– Неужели между близнецами и Фитовэо возникли разногласия? Быть может, война еще не закончена?
Однако монахиня не поддалась на его уловку.
– Держись подальше от Маты! Я знаю, что ты стремишься отомстить за людей Ксаны, которые умерли на Волчьей Лапе, но у Маты были на то причины.
– Если бы только принцип «кровь за кровь» имел значение, писать историю было бы легко, но я не буду первым, кто нарушит наше соглашение.
– Ты можешь сам не причинять вреда смертному по имени Мата, но если порыв ветра обрушит флагшток рядом с ним? Или орел сверху перепутает его голову с камнем и уронит на нее черепаху?
Нищий невесело рассмеялся:
– Сестра, ты меня разочаровываешь: неужели думаешь, что я способен на подобные недостойные уловки? Я не Тацзу, так что можешь и дальше защищать своего Мату, если таково твое желание.
Нищий пошел прочь, но, прежде чем исчезнуть за углом, обернулся и добавил: