По мнению N, дело Нга-Йи было совершенно особенным. Ему попадалось немало упрямых клиентов, желающих все делать по-своему, но таких упорных людей, как Нга-Йи, он все же ни разу не встречал. Несколько раз девушке даже удалось удивить его – например, когда она догадалась, почему к нему явился с визитом детектив Мок, или в тот день, когда она спокойно парировала на обвинения в ее адрес за то, что навела порядок у него в квартире. Когда он однажды сказал Нга-Йи, что порой она сообразительна, а порой задает совершенно дурацкие вопросы, это была высшая похвала из уст человека, который практически никого никогда не хвалил. А когда он сказал, что она, как и он, прирожденная одиночка, он нисколько не покривил душой. Вот почему он позволял ей играть такие важные роли в своих операциях – отчасти потому, что был заинтригован этой странной деушкой, а отчасти потому, что видел в ней родственную душу.
Но хотя N охотно делился с Нга-Йи многими секретами своей профессии – приемами расследования, методами обмана людей, – он ни за что не выдал бы ей своей главной тайны.
Его действительно звали Сзето Вай.
К тому времени, когда N обосновался в Америке и основал фирму
После одного случая он решил скрыть свое настоящее имя и возвратиться в страну, где родился, чтобы заняться тайными расследованиями, а потом и местью. Он всегда был одиноким волком, и его система ценностей сильно отличалась от общепринятой. На его взгляд, деликатесы стоимостью в тыся чи долларов ничем не отличались от лапши с вонтонами из заведения господина Лоя, а изысканное вино по цене в несколько тыся чбыло ничуть не лучше пива, которое он пил, сидя перед компьютером, когда из колонок звучала труба Чета Бейкера[61]. Он искал не чувственного, а духовного удовлетворения, а его ощутить намного сложнее. N не имел ничего против самовлюбленных эгоистов, но если они угнетали слабых, если думали только о себе и считали, что могут вести себя, как им заблагорассудится, он с превеликой радостью разделывался с ними.
Однако N был человеком принципиальным: он верил в то, что его действия имеют последствия. Больше всего на свете он ненавидел слово «справедливость». Не в том смысле, что не осознавал различия между добром и злом, но он понимал, что боэльшая часть конфликтов в мире возникает не на почве упрощенной морали, а из разницы во мнениях, когда обе стороны машут флагами справедливости и утверждают, что именно они стоят на стороне здравого смысла. В борьбе с другой стороной это позволяло оправдывать самые грязные средства и именовать их «необходимым злом», а фактически это было законом джунглей. Что N понимал очень глубоко. У него были деньги, положение, власть и талант – а значит, он мог вести себя, как пожелает, и другие люди могли видеть в нем воплощение «справедливости». Но он знал, что унижение других людей во имя справедливости – просто-напросто одна из изощренных форм издевательства.
Он прекрасно осознавал жестокость применяемых им методов. Даже если люди, которым он угрожал, были членами триад, даже если те, кого он обманывал, на самом деле были бесчестными бизнесменами, он никогда не давал себе поверить в то, что сам он – на стороне справедливости. Это была борьба зла со злом, а все эти типы – дикими зверями.
И поскольку N это понимал, он умел себя сдерживать.
Работал ли он по просьбе клиента, проявлял ли личную инициативу, он очень серьезно продумывал методы своей работы и то, как сделать наказание пропорциональным преступлению. Уничтожить человека просто. На взгляд N, люди были существами низкого порядка, полными дефектов и слабых мест, воздействуя на которые, он мог ими управлять или руководить. Но хотя слишком многим нравится корчить из себя Бога, таким он становиться не собирался.
Когда кто-то обращался к нему с просьбой о мести, он самым тщательным образом изучал характер и жизнь потенциального заказчика, исследовал все подробности случившегося, и только потом решал, возьмется ли за дело. N предпочитал действовать от противного – он столь же тщательно изучал обидчика, выясняя, что именно и по каким мотивам тот сделал жертве. Занимаясь подобными делами, N чувствовал себя почти беззаботно – ведь он был не более чем орудием, а враждебность принадлежала другим. Но когда он вмешивался в чужую жизнь по собственной инициативе, ему приходилось более осторожно продумывать свои шаги. Порой он был вынужден прибегать к хитрым обходным маневрам, чтобы действовать в рамках собственной этической системы.
Однако в деле Чже Чунг-Нама N столкнулся с трудностями.
Получив подтверждение того, чем занимался Чже, N захотел освободить его жертв и дать им шанс отомстить мерзавцу. Ему очень хотелось увидеть этого человека за решеткой. Ему хотелось, чтобы этот подонок пережил сексуальные мучения, которым извращенцев подвергают в тюрьмах, чтобы он сам жил в таком же страхе, в каком пребывали каждый день все эти несчастные девочки. Но беда была в том, что в компьютере Чже Чунг-Нама он об этих девочках сведений не нашел – только фотографии, на которых их лиц не было.
Судя по сведениям проведенной Уткой разведки, у Чже Чунг-Нама было два мобильных телефона – один для обычной жизни, а второй – для «охоты». Со своими жертвами он связывался по второму телефону и включал его только тогда, когда нужно было поговорить с ними. В остальное время он держал этот выключенный телефон в портфеле. На этом телефоне у него не стояло никаких приложений, а хранил он в нем только фотографии своих жертв.
Изучая досье Чже Чунг-Нама, N обратил внимание на то, что фирма, где тот работал, включена в инвестиционную программу Совета по производительности и ищет венчурного капиталиста. Взвесив риски и выгоды, N решил встретиться с Чже под своим истинным именем. Нга-Йи была права: это была «атака посредника» в реальной жизни – за исключением того, что N действительно являлся председателем совета директоров
У N было немало помощников – актеров, хакеров, бойцов с крепкими мышцами, мастеров на все руки, и в нужный момент он мог собрать от десяти до двадцати человек из своего штата, но при этом только Дорис и Утка знали, что на самом деле он – Сзето Вай. Во время этой операции Дорис было поручено держать связь с Кеннетом Ли, а Утка следил за Чже Чунг-Намом и вел поиск его жертв.
Во время первого визита в офис
Он решил подманить Чже, чтобы тот сам начал искать встречи с ним.
Судя по всему, Чже был полон энтузиазма, поэтому N задал непростой вопрос, и, конечно, Чже тут же бросился отвечать на него, когда Кеннет Ли замялся. Этот момент четко показал, как сильно Чже Чунг-Нам заинтересован в Сзето Вае. Ведя с Кеннетом Ли светскую беседу, N назвал свой подложный адрес и упомянул о том, что собирается на концерт в Культурном центре. Чже был невероятно предприимчив – вряд ли он мог упустить такую возможность.
Но вот чего N никак не мог предвидеть – так это того, что в деле Нга-Йи наступит обострение.