Вообще-то заниматься ответами должен был Третий, но, видя его беспокойство, не исчезавшее с тех пор, как Джинн решил поприсутствовать на его занятии с Пайпер, Клаудия решила немного облегчить сальватору задачу. Но никак не ожидала, что Арне решит составить ей компанию.
– Почему ты здесь?
Сакри любил болтать всякую чушь, цитировать поэтов, писателей и ученых, очень часто говорил загадками и не волновался, если его не понимали. Он был живым воплощением Времени, изменчивого и застывшего, одностороннего и многогранного, ушедшего и только приближающегося. Арне всегда был там, где считал свое присутствие необходимым, и обычно это место было рядом с Третьим.
– Ты взялась за написание ответов, потому что решила, что Третий сможет уснуть.
Это было утверждение. Клаудия настороженно подняла глаза.
– Я ценю твою веру, моя прекрасная, но я не думаю, что в этом случае есть точка невозврата.
Клаудия понимала, о чем он. Не о неспособности Третьего уснуть, потому что тот видел кошмары, терзавшие его долгие месяцы и даже годы, а о неспособности Третьего поверить, будто он вообще может лечь и заснуть.
Арне думал, что если бы Третий хоть раз смог почувствовать себя в безопасности, если бы не терзался кошмарами, сон стал бы первым шагом к исцелению.
– Так помоги ему.
– Я не могу, – прикрыв глаза, пробормотал Арне. – Я помогаю ему двести лет, но этого недостаточно. Даже если я раньше был человеком, теперь я навсегда сакри, сущность выше смертных и ниже богов. Я не тот, кто может ему помочь.
– Я не буду читать ему сказки на ночь и поить молоком с медом.
– И правильно, ведь в пять лет он вдруг стал таким упрямым и взрослым, что отказался от этого, когда перед сном к нему пришла мама.
Клаудия прыснула от смеха. Каждый раз, когда Арне рассказывал что-то такое, Третий заливался краской и пытался силой прогнать его, а все вокруг с интересом прислушивались.
– И что потом?
– Потом, когда мама согласилась, что он действительно взрослый, она ушла к его сестре, и Третий разнылся. Она ведь еще в конце сказки всегда целовала их в лоб.
Клаудия пристроила затылок на выгнутом изголовье спинки стула и закрыла глаза. Будучи женщиной достаточно состоятельной и влиятельной, чтобы поручить подобные заботы слугам, мать Третьего лично каждый вечер приходила к каждому из детей, приносила молоко с медом и рассказывала им сказки, а после целовала в лоб. Мать Клаудии никогда такого не делала, а ведь она была единственным ребенком в семье.
Это могло бы задеть ее – совсем немного, – если бы девушка не поняла, что Арне чего-то добивается.
Он мог подшутить над Третьими и рассказать подобную историю в обществе других, но наедине с кем-то – никогда. Арне знал цену человеческому времени и хранимым секретам.
– Чего ты хочешь? – прямо спросила Клаудия.
Обычно Арне выглядел загадочно, мог через каждое слово заговорщически подмигивать, но сейчас был серьезен. Клаудию пугала эта серьезность. Будто так Арне показывал, что лишь она достойна видеть его иным, более устрашающим и могущественным.